так! – подтвердил Следопыт. – Он был бы не он!
Юля все решила сама. Она быстро встала и, мягко отстранив Позолотова, первой подошла к двери.
– Сейчас ваша жизнь решается, – твердо сказала она и выдернула из рук бледного Паши бумагу. И только потом уничтожающе посмотрела на толстого бугая Славика и недоверчивого Гриню, осознавшего всю серьезность положения. – Вон пошли, – тихонько добавила девушка. – У нас совещание будет.
– Ладно, – тяжело сглотнул Гриня. От его вчерашней дерзости не осталось и следа. – А как же мы?
– И по поводу вас в том числе. Вы же свидетели.
– Мы больше не будем, – потряс головой Гриня.
Он говорил за всех.
– В обед, кибальчиши, жду от вас доки о неразглашении. – Юля презрительно взглянула в оплывшее лицо спонсора Славика. – В натуре, понял?
– Да понял я, понял, – кивнул тот.
– И вообще, сидите тихо, как мыши. А еще лучше свалите из этой гостиницы, чтобы мы вас больше не видели. А то ликвидирую вас на фиг, будете тогда знать.
И, выпихнув недорослей в коридор, захлопнула за ними дверь. Подполковник Борщов снял фуражку и, оглядев компанию, весело спросил:
– У вас что, шоу «Скрытая камера»?
– Мы сейчас тебе все объясним, – успокоил его Кирилл. – Чайку?
– Да уж извольте, – развел руками полицейский.
– Юленька, поможешь? – попросил Белозерский.
– А как же!
– Коньяку в десять утра не предлагаю, – предупредил Кирилл.
– И правильно. Этот вопрос будем решать вечером.
Они быстро вскипятили чай, собрали в кучку оставшееся печенье и пряники и за нехитрой трапезой рассказали подполковнику, зачем они тут, почему и что у них появились непрошеные хамоватые конкуренты, да еще с ружьями.
– Ну, конкурентов мы ваших нейтрализуем. Мне такие архаровцы в городе самому не нужны. – Он вдруг рассмеялся. – А что, Феофан Феофанович, – я так всегда считал, что у вас есть экстрасенсорные способности. Помните, как я вам в стол белого мыша подложил? И диктофон с записью: «Дайте мне поесть, Феофан Феофанович, не будьте жмотом». Помните?
Юля прыснула.
– Правда?
– Дурацкая шутка, между прочим, – пробурчал Позолотов, – как и все твои шутки. Потому что я поверил. И на Страшном суде тебе этого не прощу, Борщов, – очень серьезно погрозил ему пальцем Позолотов. – У меня чуть сердце не остановилось!
Кирилл и подполковник, не сговариваясь, дружно заржали. Когда-то, видимо, эта шутка была хитом сезона. Юля представила себе несчастного Феофана Феофановича, человека странного, живущего богатой внутренней жизнью, которому уже тогда было лет шестьдесят, как он открывает стол и видит – а главное, слышит! – говорящую мышь.
– Какие нехорошие дяди, – покачала она головой. – А-я-яй! – Она дотянулась и погладила старика по плечу. – Еще и потешаются над вами! Бедненький.
– Очень плохие дяди, – обиженно согласился Позолотов. – Особенно этот – Борщов. Двоечник.
– А что с мышкой стало? – поинтересовалась девушка.
– Скажите