Первой жены, но сейчас я понимала: если духи зла есть, они должны пахнуть именно так! И сейчас они войдут в эту залу, сядут за наши столы, разделят трапезу, станут друзьями! Но этого нельзя допустить! Они несут нам смерть!
– Доминика, успокойтесь, перестаньте дрожать, – прошептала менторша.
– Я хочу уйти, – выдохнула я.
– Это невозможно. Прекратите.
Домоправитель трижды гулко ударил посохом в пол так, что задрожало пламя всех свечей:
– Его высочество принц Ломбардио ди Монтойя, владетель земель Чьяраменти и Абруцци, великий суверен короля Альфонсо Светоносного и священный хранитель Великого Учения Истины!
Вонь стала нестерпимой. Я прижала к носу платок, заслужив уничтожающий взгляд менторши. Неужели она не чувствует? Неужели они все не чувствуют, что сюда идет смерть?!
Он был удивительно красив и изящен, принц Ломбардио Монтойя. Его короткий дублет с отрезной баской и высокими валиками на плечах был из редкостного снежно-белого бархата и усыпан множеством алмазов, горевших в свете свечей так, что глазам становилось больно. Ниспадающий со спины красивыми складками плащ-упелянд сиял золотыми и пурпурными нитями и оторочкой меха чернобурки. Шоссы обтягивали его изящные и крепкие ноги столь модно, что по строю приживалок прошелестел восторженный вздох, а гульфик выпячивался так, что казалось, будто он живет жизнью, отдельной от жизни своего господина. После неприличных рассказов Ченцы я поняла, что именно мужчины покоят в этих гульфиках, в другой раз я бы посмеялась, но сейчас меня словно сковало цепями непередаваемого ужаса. Лицо принца дышало красотой и изяществом, он был полностью выбрит согласно столичной моде, длинные черные кудри, схваченные золотым обручем, сияли в свете свечей. Темно-зелеными глазами он окинул залу и всех людей, присевших перед ним в почтительном поклоне, и решительно направился к матушке.
– Благоговейно целую ваши руки, принц, – склонила голову моя мать.
– О домина Катарина, я осмелюсь ответить тем же, – принц изобразил изысканный поклон и взял в свои ладони руки матери, поцеловал их поочередно. – Все слухи о вашей красоте и изяществе, что ходят в столице, лгут, я вижу это. Ибо вы стократ прекраснее любых слухов. Я даже не могу поверить, что вы, блаженнейшая домина, мать сих взрослых юношей! – и принц улыбнулся Франко и Фичино.
– Вы слишком добры ко мне, ваше высочество, я лишь бедная вдова и ваша покорная слуга. Прошу простить, что мы не сумели должно подготовиться к вашему приезду…
– Полно, алмазная синьора, я сам виноват, что не предупредил вас о своем визите заранее. Но, признаться, мне просто хотелось навестить вас по-дружески, без церемоний, ведь мы были хорошими друзьями с вашим покойным мужем…
– Благодарю вас за память о нем, ваше высочество, – мать всегда была образцом учтивости.
Принц снова поцеловал ее руки и сказал:
– Позвольте мне сопроводить вас на ваше место за столом, прекрасная хозяйка прекрасного