Если вы уж непременно хотите проводить меня, то сделайте это, так сказать, в лице вашей очаровательной супруги. Надо сказать, что в выборе спутницы жизни вы проявили великолепный вкус, Сергей Всеволодович.
– Ну конечно, конечно, – чуть поостыв, но с не менее приветливой улыбкой ответил Коваленко. – Анечка, будь так добра...
Он обернулся и, найдя глазами находящегося в трех метрах Свиридова, кивнул ему на выход из клуба. Владимир немедленно оставил свою минералку, которой он в этот вечер по причине настоятельной необходимости воздержания от алкоголя выпил больше, чем за всю предыдущую жизнь, и начал пробираться к выходу вслед за великолепной парой – г-н Рябинин и г-жа Коваленко.
Впрочем, потерять их из виду было достаточно сложно даже полуслепому и рассеянному a la Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель человеку. Превосходный белый как снег костюм Зиновия Евгеньевича и блистательные – как сказал бы Лев Николаевич Толстой – плечи Ани не могли выпасть из поля зрения ни на секунду.
Он быстро настиг их и пристроился в полутора метрах за спиной Ани. Вокруг них возникло несколько шкафовидных молодых людей, на фоне отдельных экземпляров которых даже Владимир Свиридов выглядел просто-таки стройным субтильным мальчиком-одуванчиком.
Вероятно, охрана Рябинина.
В лицо пахнуло свежим осенним воздухом, пронизанным ароматами мокрой листвы, и Владимир подумал, что в 1993 году, когда он был в столице последний раз, она пахла по-иному. В промозглом октябрьском воздухе тогда витал запах гари, машинной копоти и какой-то индустриальной гадости, которая в Лондоне именуется красивым словом «смог». А в уши неотвязно наползал лязг танковых гусениц и грохот выстрелов, а потом сумбурные лепестки разрывов, облетающие под порывами ветра и обнажающие черный провал в стене «Белого дома»...
А теперь Москва пахнет простой – добропорядочной и шальной – московской осенью.
Рябинин поцеловал Ане руку и, распрощавшись, за живым щитом телохранителей стал спускаться по ступенькам туда, где стоял шикарный черный «Линкольн». Судя по всему, с бронированными стеклами.
Да, что-что, а охрана у господина Рабиновича поставлена на высшем уровне.
«Я не завидую киллеру, которому поручат убрать Зиновия Евгеньевича, – неожиданно подумал Владимир. – У него слишком мало шансов. Охрана прикрывает Рябинина так плотно, что отсекается малейшая возможность изыскать лазейку для пули. Один шанс из тысячи...».
Стоявшая рядом Аня вдруг взяла его за руку, но ничего не сказала, а просто сжала его ладонь тонкими пальчиками, на которых еще равнодушно тлел рябининский поцелуй.
– Пойдем выпьем, – наконец выговорила она под его пристальным взглядом.
– Да.
В этот момент Зиновий Евгеньевич проскользнул в почтительно распахнутую перед ним заднюю дверь, а вслед за ним на сиденье грузно взгромоздился один из телохранителей.
– Да, выпьем, – повторил Свиридов и взял Аню за обнаженную руку чуть выше локтя.
...Так бывает не только в фильмах