передать Вам их любовь и благодарность. Статья Ваша уже сделала нам много доброго, приобретя много новых друзей. Немало писем было адресовано на мое имя в “Горелые Хутора”, начинаясь стереотипною фразою: “Прочтя статью барона Дризена”. Между прочим, Вам же мы обязаны сочувствием, выраженным нам Англо-Русским литературным обществом в Лондоне. Казанет написал мне, что Общество желает выразить особое сочувствие нашему делу, избрав меня своим членом. Не сомневаюсь, дорогой Николай Васильевич, что Вы порадуетесь этим добрым плодам вашего доброго дела. На днях выезжаю в Петербург. По пути заеду в Тулу, Москву, Рязань и Старую Руссу. Во всех этих городах есть целые кружки друзей братства, которых хочу посетить. <…> Примите дружеский поцелуй от сердечно Вам благодарного Н. Неплюева»[38].
Последнее письмо датировано 10 августа 1897 года. На штемпеле значится: «Санкт-Петербург. Малая Морская. Гостиница “Париж”».
«Дорогой, милый барон! Поздравляю и от всего сердца желаю безоблачного счастья и Вам, и Вашей невесте. Молю Господа: да воздаст Он Вам семейным счастьем за любовь, оказанную Вами братству нашему и нам. Очень жаль, что письмо Ваше уже не застало меня в Воздвиженске, что лишило меня удовольствия повидаться с Вами проездом в Москве и познакомиться с домом Струве. Возвращаться из Петербурга думаю на пятой или шестой неделе, тогда побываю у Вас непременно. Надо ли говорить Вам, что в Воздвиженске и Вы, и супруга Ваша всегда будете желанными гостями. Получили ли Вы поздравительное приветствие от братства с Новым годом и письмо мое из Воздвиженска с выражением благодарности за статью, напечатанную в “Новом времени”? Петербург по-прежнему ласкает меня, и это добро <…>. Еще раз поздравляю и от всего сердца дружески целую. Н. Неплюев»[39].
Вторым существенным моментом общественного интереса к Н. Н. Неплюеву было то, что после типичных образцов русской официальной школы, школы братства представлялись совершенно необычайным явлением[40]. Само же Крестовоздвиженское трудовое братство было, с одной стороны, явлением самобытно-независимым, а с другой, находилось в лоне устоявшейся русской православной традиции, объединившей исторически русский народ и православную веру; образовывая братства, русский народ всегда выступал защитником святого дела православной веры и Церкви Христовой. Не случайно братства, как православно-церковные объединения впервые возникли в Юго-Западной Руси как средство борьбы против Унии, провозглашенной на Брестском соборе 1596 года усердиями иезуитов и являвшейся оплотом католической веры. Таким образом, Неплюев в определенном смысле выражал национально-патриотические чувства значительных слоев российского общества.
Было, пожалуй, и еще одно… Н. Н. Неплюеву удалось аккумулировать в своей личности ту социальную психическую энергию, которая не могла найти себе реального выхода из-за чувственно-эмоциональной неустойчивости, поразившей интеллигенцию на переломе столетий. Вот как об этом