и уехали, не теряя ни мгновения.
– Обычная картина, – с легкой горечью произнесла Юлия. – И никакой весточки мне не оставили, так?
– Э… весточки как таковой, собственно, не было.
– A что Катон?
– Ну, он, конечно, велел передать, что любит тебя, и велел, чтобы я позаботился о тебе до его возвращения.
Глянув на центуриона, Юлия покачала головой.
– Ты совсем не умеешь лгать, Макрон. Лучше оставь это занятие таким людям, как мой отец, знающим его в совершенстве.
– Ну, если ты так говоришь…
Юлия огляделась вокруг, посмотрела в окно – на склон, противоположный акрополю. Там уже горели несколько костров, к жару которых жались крохотные фигурки.
– Поверить не могу в то, что все, что мы видели по пути сюда, существует на самом деле, – негромко проговорила она. – Я думала, что это нам досталось на корабле. Но тут…
– Нам действительно досталось на корабле, молодая госпожа. И нам повезло уже в том, что мы добрались сюда. Но ты права, на порт обрушилось худшее бедствие. Портиллус рассказал мне, что они услышали оглушительный рев и грохот, a потом начали дрожать и рушиться дома, начиная с самых старых и ветхих. А в таких, естественно, селилась самая здешняя беднота. Тысячи людей оказались погребенными под руинами. А потом тряска прекратилась так же внезапно, как и началась. Оставшиеся в живых бедняги уже было решили, что все закончилось. – Макрон поежился. – Но тут на порт обрушилась волна, прокатилась вверх по ложбине, все разрушая и всех убивая на своем пути. Портиллус сказал, что она унесла столько же жизней, сколько взяло землетрясение.
Какое-то мгновение Юлия просто смотрела на него, а затем затрясла головой и пробормотала:
– Великие боги… что же эти люди могли натворить здесь, чтобы заслужить подобную кару?
– Кому ведома воля богов? – Макрон зевнул. – Но чем бы ни заслужили люди Крита подобное наказание, за свой грех они дорого заплатили.
Юлия поглядела в окно, все еще пытаясь охватить умом все разрушения, которые видели пассажиры корабля, поднимаясь наверх. Трудно было даже представить себе, сколько городов и селений разделили участь Маталы. Наконец она с тревогой спросила:
– Как, по-твоему, все закончилось? Может ли повториться землетрясение?
– Не имею представления, молодая госпожа. Я – всего лишь солдат, a не прорицатель. – Макрон склонился вперед и попытался придать своему голосу самую убедительную интонацию. – С той поры как мы высадились на берег, земля больше не тряслась. Остается только молиться богам, чтобы те избавили нас от новых страданий.
– Да, это так. Если только молитвы действительно помогают.
– Ну, во всяком случае, они не вредят.
– Не спорю. – Юлия на мгновение притихла, а потом снова посмотрела на Макрона. – Как ты думаешь, им ничто не грозит в этой тьме? Моему отцу и Катону?
– Не вижу причин для беспокойства. Они вооружены мечами, а здешние жители, должно быть, слишком углублены в собственные дела, чтобы чинить им препоны. С ними все будет в порядке, молодая госпожа. Катон –