но тут дверь медленно приоткрылась. Молли поспешно выплюнула край футболки.
Ее глазам предстало кошмарное зрелище. Перед ней стоял персонаж из фильма ужасов. Правда, одет он был в аккуратную плиссированную юбку, белую блузу и гладкий синий кардиган, когда-то принадлежавшие Люси Логан. Вся голова была плотно обмотана широкими бинтами, виднелся только аккуратный пучок на затылке, знакомые голубые глаза и рот Люси Логан.
Люси опиралась на костыли. Левая нога ее была обута в шлепанец, а правая сверху донизу закована в гипс. Из самого кончика гипсовой трубы выглядывали пальцы с накрашенными розовыми ногтями.
Молли изумленно таращилась, не зная, что сказать.
– А, Молли, здравствуй. Прости, тебя, наверное, пугает мой вид?
Девочка кивнула и с трудом выдавила:
– Что с вами случилось?
Люси высунулась на улицу и настороженно огляделась по сторонам. Потом втащила Молли в дом.
– Я тебе все расскажу, только входи скорее – у меня ноги замерзли.
Молли очутилась в небольшом холле. На полукруглом столе из вишневого дерева тихо тикали каминные часы. Противоположную стену украшали небольшие старинные ходики с гирьками. Люси взяла у девочки куртку и повесила на спинку кресла. Повеяло запахом поджаренного хлеба. Молли застыла в недоумении: почему хозяйка дома только что озиралась с такой подозрительностью?
– Пойдем на кухню, там теплее. – Неуклюже ковыляя на костылях, Люси повела девочку мимо узкой лестницы.
Здесь царила такая безукоризненная чистота, что Молли с отвращением вспомнила о пятне на футболке. Ну почему она не переоделась?
Люси усадила гостью на скамью в форме полумесяца в оконной нише.
– Чаю хочешь?
– Гм, лучше подогретого апельсинового сока, если есть.
Молли не посмела признаться, что с еще большим удовольствием выпила бы концентрированного сока. Она не хотела, чтобы Люси сочла ее чокнутой.
– Хорошо, – ответила Люси и поставила чайник на плиту.
Молли сидела на скамейке, зажав ладони между коленями, и старалась не смотреть на забинтованную голову хозяйки и закованную в гипс ногу. Что же это была за кошмарная авария? Молли не знала, как начать разговор. Ладони вспотели, – как всегда, когда она нервничала. Люси первой нарушила молчание:
– Прости, что я так долго не давала о себе знать. Ты, наверное, решила, что я про тебя забыла. Но я исчезла по двум причинам. Во-первых, в мою жизнь вошло нечто очень серьезное, и я никому не могла рассказать об этом. А затем я попала в аварию. Машина загорелась, мое лицо теперь страшно обожжено. Я до сих пор не могу нормально есть – приходится сосать суп через соломинку и печенье, которое тает во рту. Горло повреждено дымом. Голос, как слышишь, тоже изменился. Наверное, он навсегда останется таким хриплым, и я никогда больше не смогу петь высокие ноты. Врачи говорят, что у меня на лице до конца жизни останутся шрамы, а на голове еще и проплешины. Но, – Люси грустно улыбнулась, – мне повезло, что я осталась жива. Теперь вот отношусь ко всему гораздо