когда я любила так сильно, что вместо чувства благодарности и радости я думала только о том, что могу потерять любимого человека, – я все контролировала. Мне удавалось контролировать ситуации и людей вокруг меня. Я делала это до тех пор, пока у меня не заканчивалась энергия, а чувства не начинали притупляться. Я превращала неопределенность в определенность, независимо от того, чего мне это стоило. Я так себя нагружала, что мою боль и мой страх нельзя было отследить. Внешне я выглядела храброй, но страх подтачивал меня изнутри.
Постепенно я поняла, что это слишком тяжелый щит, чтобы вечно таскать его с собой. Кроме того, я осознала, что единственное, на что он годен, – так это на то, чтобы мешать мне получше узнать себя и позволить себе быть узнанной. Щит требует, чтобы я сидела за ним тихонечко, не привлекая внимание к своему несовершенству и уязвимости. Это было очень тяжело.
Я помню очень трогательный момент из моей жизни: мы со Стивом лежали на полу и наблюдали, как наша дочь Эллен делает смешные движения руками и ногами, танцуя и кувыркаясь. Я посмотрела на Стива и сказала: «Забавно – я просто люблю ее за то, что она такая уязвимая, раскованная и смешная. Я не могла так раньше. Можешь себе представить, что тебя, вот такого, могут любить?» Стив посмотрел на меня и ответил: «Я люблю тебя именно такой, какая ты есть». Честно говоря, до меня как до человека, который редко показывал свою уязвимость и всегда старался не выглядеть смешным или глупым, никогда не доходило, что меня, взрослого человека, можно любить и без моего щита.
Любовь и поддержка, которую я получила – особенно от Стива и моего психоаналитика Дианы, – позволили мне постепенно научиться жить по-новому, рисковать, показывать себя на работе и дома иначе. Я стала использовать больше шансов и пробовать новые вещи, например, рассказывать истории. Я узнала, как установить новые границы и сказать «нет», даже когда я была в ужасе от того, что разозлю друга или упущу профессиональную возможность и потом пожалею об этом. До сих пор я не пожалела ни об одном сказанном мной «нет».
Возвращаясь к речи Рузвельта «Человек на арене», надо сказать, что я поняла один очень важный момент: люди, которые любят меня, и от которых я действительно завишу, никогда не были критиками, указывающими на мои ошибки, когда я спотыкалась. Они вообще не были на трибуне. Они были вместе со мной, на арене. Они боролись за меня и со мной.
Ничто не изменило мою жизнь больше, чем понимание того, что оценка своего достоинства через призму реакции людей на трибунах – это пустая трата времени. Люди, которые любят меня и будут со мной независимо от результатов моих поисков и дел, находятся на расстоянии вытянутой руки. Осознание этого все изменило. Сейчас я хочу быть хорошей женой, матерью и другом. Хочу, чтобы наш дом был местом, где мы можем проявлять самые разные свои качества, например, быть храбрыми или трусливыми. Пусть именно дома у нас происходят трудные разговоры, именно здесь, в семье, мы можем поделиться сложными