с группы. В том же году он познакомился с молодой девушкой Татьяной Фоминой, звёздным астрономом из Ленинграда, которую чёрт (или просто Судьба) занёс в Тюратам на практику. Через год, в апреле пятьдесят восьмого, Евгений Иванович снова женился, как тогда ему казалось, в последний раз.
– Бог троицу любит, – шепнул ему на свадьбе на ухо его старший товарищ, в прошлом горный инженер, Изъяслав Семёнович Пурдик.
За год до Гагаринского старта у Татьяны и Евгения Ивановича родился мальчик, которого назвали Ильёй. Татьяна почти что пол суток мучилась родами, но всё обошлось. Евгений Иванович не мог в это поверить. Ему, почти что сорокалетнему мужику не было большей радости, чем взять орущий, килограмма на три с половиной кулёк на руки и заорать самому. «Вот оно – счастье, – думал Евгений Иванович, – только бы не спугнуть…»
После Волкова, Добровольского и Пацаева[5] в семье Евгения Ивановича родился второй ребёнок – девочка, которую назвали Наташей в честь рано умершей Татьяниной мамы. Ещё одного ребёнка ни Евгений Иванович, ни его жена не планировали, но всё опять обошлось.
А вот через два года что-то пошло не так. Точнее, всё пошло не так. После командировки в Куйбышев, той непонятной командировки в этот чёртов Куйбышев, всё и началось. Чертовщина началась после этой командировки.
7. Алексей Цейслер. Сопротивление материалов
это наука об инженерных расчётах на прочность, жёсткость и устойчивость, – говорю я, делая ударение на слове «наука». – Основными гипотезами сопротивления материалов являются…
На меня глядят двадцать две пары глаз. Они ещё меня боятся, но скоро (через неделю, максимум) это пройдёт, и они начнут хамить. Примерно половина из них уже смотрят на меня с плохо скрываемым безразличием. Весь этот сопромат, после сдачи которого, по легенде можно жениться, тут даром никому не нужен.
В этой группе у меня сегодня первая лекция. Это просто. Всё уже читано и перечитано множество сотен раз. Я не задумываюсь о том, что говорю, всё происходит как бы само собой. Наверное, я смог бы читать этот курс, во сне, не приходя в сознание.
Профессиональное чувство времени, которое делит всё моё существование на промежутки по сорок пять минут, подсказывает, что сейчас вот-вот кончится первый «сапог»[6].
– Будем делать перерыв? – спрашиваю я в надежде на положительный ответ.
Отрицательный гул возвещает о том, что мне надо продолжать.
– Тогда давайте без перерыва, и закончим пораньше.
Опять гул, но на этот раз одобрительный. Наверное, здесь много тех, кому ещё черти сколько пилить до дома. Немного поборовшись с искушением отпустить их с полпары, я продолжаю.
В приоткрывшуюся дверь заглядывает заведующий кафедрой. Теперь ему нужен журнал. Он уже три раза заходил за какими-то малопонятными вещами. Должно быть, не доверяет мне, контролирует, всё ли в порядке. Удостоверившись, что я жив, он уходит.
Местный