Альберт действительно всё продумал, и я больше не сомневалась в серьёзности его намерений. «А где же кучер?», – спросила я. Вместо слов Альберт сам вскочил на подножку и хлестнул кнутом так, что кони заржали и застучали копытами, готовые к скачкам. Он осадил их, слез, открыл дверь кареты и подал мне руку, чтобы я могла зайти внутрь. Потом он закрыл за мной дверцу, и я почувствовала, что карета тронулась. Мы быстро набирали ход. Лошади неслись всё быстрее и быстрее, я слышала только щелчки кнута и голос Альберта, погоняющего лошадей. Думать я ни о чём не могла, свист ветра за окном, казалось, выдувал все мысли. Я немного отодвинула штору, чтобы понять, куда едем. Но за окном мелькали перелески, ночь была чёрной, как шерсть кошки, и я ничего не могла разглядеть. Мне трудно сказать, сколько мы ехали, несколько минут или часов, время перестало для меня существовать.
Но вот, наконец, кони встали, и дверь кареты распахнулась. Альберт подал мне руку, я сошла на землю. «Тебя не укачало, ты выглядишь бледной?», – Альберт заботливо склонился надо мной. Я отрицательно покачала головой и сжала его руку в знак доверия.
Я огляделась. Мы остановились около небольшой часовенки. Я никогда не видела её в наших окрестностях, и подумала, что Альберт увёз меня подальше, чтобы не быть никем замеченным. Часовенка стояла одиноко в поле, окружённая небольшими перелесками. Мы вошли внутрь. Кроме свечей, освещения там не было, да и тех горело очень мало, поэтому всё было погружено во мрак. Освещался только алтарь. На меня опять нахлынул приступ беспричинного страха и нереальности происходящего. Но я крепко держала Альберта за руку, чтобы не потерять связь с миром и не упасть в обморок. Альберт шепнул мне, чтобы я не боялась. Мы медленно подошли к алтарю.
Священника не было. Я начала волноваться. Мысли о розыгрыше снова начали одолевать меня. Мне показалось, что сейчас загорится свет, и толпа молодых бездельников окружит нас и начнёт хохотать и издеваться надо мной. У меня закружилась голова. Но тут я услышала какое-то шуршание, словно кто-то в длинном платье направлялся к нам. В полумраке контуры его расплывались, но я поняла, что это священник. Он подошёл к алтарю и начал читать молитву. Я почему-то видела всё как в тумане и словно сквозь вату слышала голос. Он совершал обряд бракосочетания, и я, как заколдованная, слушала. Иногда мне казалось, что черты священника исчезают, и голос доносится словно ниоткуда. Но внезапно голос затих, и священник исчез. А я обнаружила себя в объятиях Альберта. «Ну, вот и всё, дорогая» – прошептал он, – поедем домой».
В замок мы вернулись тем же путём, что и приехали. В дороге я пришла в себя и подумала о том, что будет дальше. Я немного боялась первой брачной ночи, хоть и считала себя современной девушкой. Нестандартность обстановки заставляла меня нервничать. Мне и хотелось оттянуть это на неопределённый и срок, и в то же время я мечтала броситься Альберту на шею и отдаться безумной страсти. Томимая такими мыслями, я, в сопровождении Альберта, вошла в дом, и мы поднялись в спальню.
Видимо,