Выпить? – Я буквально остолбенел. Впрочем, а чего я еще жду от молодого поколения. Мы же сами недавно снимали программу про то, как нынче молодежь спивается. Хотя моя хиппушка на алкоголичку совсем не тянула. Скорее, она бы уместно смотрелась на велике и с двумя косичками. Подсознание услужливо подсунуло картинку хиппи в ирландском килте, на сей раз верхом на велосипеде. Я встряхнулся и переспросил.
– Совсем с ума сошла? – я поправился. – Сошли? Вы спятили, деточка?
– Я-то нет. Это же у вас там бутылка не с чаем, верно?
– Верно, – задумчиво кивнул я. – Не с чаем. С текилой. Но…
– Вам что, жалко? – спросила она ехидно. Я машинально достал пачку сигарет, повертел ее в руках, затем убрал обратно. Мысль о том, что я тут стою и подаю дурной пример, была неприятна.
– Что, так проголодалась, что курить нечего, выпить не с кем и переночевать негде? – выдал, наконец, я.
– Квипрокво… – пожало плечами это странное существо и кивнуло на аппарат, который я все еще держал в руках.
– Нет-нет, тебе же нельзя. В твоем возрасте еще рано пить такие напитки, – покачал головой я. А что я еще должен был сказать? – Я могу тебе купить шоколадку.
– В моем возрасте? – возмутилась она. Потом усмехнулась. – В каком таком МОЕМ возрасте?
– Ну… до совершеннолетия. Не читала, детям до восемнадцати запрещается? Не дураки писали, между прочим, – умничал я. – В США —так до двадцати одного года!
– Мне двадцать пять лет, и я могу пить что захочу и когда захочу.
– Что? – теперь я уже окончательно опешил. Двадцать сколько? Нереально! Двадцать два – это максимум, больше не дам. И то от сердца отрываю. – Не может быть! – воскликнул я, вытаращившись. Не мог же я так ошибаться, в самом деле. Хиппушка покачала головой, посмотрела на меня, как на умственно больного, потом снова нырнула внутрь своего необъятного ранца и, после некоторых колыханий, извлекла оттуда… паспорт. Движением фокусника раскрыла его перед моим носом и тут же порывистым жестом захлопнула и убрала обратно. Я успел увидеть только странное, совсем на нее не похожее черно-белое фото, на котором отсутствовали веснушки, волосы были убраны в стандартный серый хвостик, а глаза хоть и не были зелеными, но все же оставались злыми.
– Ну, убедился? – хмыкнула она, убирая паспорт обратно. Я моргнул и подумал, что на возраст ее я посмотреть как раз и не успел. Впрочем, видимо, она и вправду совсем уже не тинейджер. Не может же она так хорошо врать! Или может?
– Я не дочитал, – пожаловался я.
– Запишись в библиотеку, – хихикнула она и протянула руку к бутылке. – Что ты хочешь знать обо мне, кроме возраста?
– Значит, мы все же на «ты»? Ну, ладно. Хотелось бы узнать… Многие вещи. Откуда ты взялась такая грубая на мою голову?
– Издалека.
– Тебя папа с мамой не учили быть вежливой? – ехидничал я.
– А я сирота! – заявила она, и я уставился на нее, пытаясь понять, что это – такая злая шутка или правда. Она смотрела на меня в упор, и взгляд ее был непроницаем. –