дамскую комнату.
– Ах, – сказала в этот момент Манечка, прищурившись и глядя на Карла сквозь тонкое богемское стекло, – ну отчего вы такой упрямый и несговорчивый? Отчего не хотите поддержать компанию?
– Мадам, я буду счастлив выполнить любое ваше желание, – отозвался Карл, терпеливо и осторожно вытаскивая бокал из цепких Манечкиных пальцев, – но, уверяю вас, я и без того достаточно опьянен близостью столь прелестных женщин.
Манечка и Татьяна Эрнестовна, смущенные и довольные, опустили глазки и несколько присмирели.
Ирина Львовна, понимающе усмехнувшись, перегнулась через стол и сказала ему на ухо: «Браво!» После чего подхватила сумочку и отправилась туда, куда собиралась, ощущая спиной его вопросительный взгляд.
По пути она обогнула небольшое возвышение, на котором стоял дорогой концертный рояль, белый, с золочеными виньетками, выглядевший странно и неуместно в этом пещерно-факельном интерьере. За роялем, пустовавшим, когда они пришли, теперь сидело длинноволосое существо в голубой шелковой блузе с пышным жабо и кружевными манжетами; веки и губы существа были густо накрашены, и оно вполне могло бы сойти за женщину, если бы не жесткая трехдневная щетина, обильно покрывавшая его впалые щеки и узкий подбородок. Сведя в напряжении выщипанные брови и закусив губу, существо двумя пальцами подбирало мелодию из «Крестного отца».
Засмотревшись на удивительное существо, Ирина Львовна вздрогнула, когда тихий шелестящий голос попросил ее посторониться. Она обернулась и увидела небольшого, очень худого человека, одетого в черное и в больших, на пол-лица, солнцезащитных очках – это при здешнем-то освещении…
Человек осторожно, словно опасаясь к ней прикоснуться, обошел ее и двинулся в дальний и самый темный угол зала, где за уединенным столиком смутно вырисовывались какие-то неподвижные тени. Повинуясь мгновенно возникшему неприятному чувству, Ирина Львовна поспешила укрыться за заветной дверцей.
Там, смочив лоб и щеки холодной водой, она почувствовала себя лучше. И решительно выбросила из головы всякие глупости. В конце концов, что ей за дело до странностей других посетителей этой самой «Пещеры»?
Внимательно оглядев себя в зеркале, Ирина Львовна осталась довольна: да, не красавица, но лицо под шапкой густых каштановых волос тонкое, умное, волевое; пушистый темно-зеленый, в цвет глаз, свитер прекрасно гармонирует со смугловатой кожей шеи и в то же время выгодно оттеняет порозовевшие щеки.
Положительно, она выглядит сегодня ничуть не хуже, чем эти две глупые курицы.
Ну а уж что касается поведения… изящества манер… воспитанности, сдержанности, скромности… выбора тем для беседы… тут вообще не может быть никакого сравнения.
С этими обнадеживающими мыслями она и вернулась в зал.
Хотя она отсутствовала совсем недолго, от силы минут пятнадцать, в зале за это время успело многое измениться. Прежде всего там стало гораздо темнее – факелы теперь горели через