сломался? Хотя разве тогда он не должен мигать, а то и вовсе потухнуть. Задумчиво оглядываясь по сторонам в поисках ответа, я вновь наткнулся на странное объявление, и совершенно машинально протянул руку и оторвал последний листочек.
Рассеянно повертев клочок бумажки в руках, я невзначай поднял глаза. На месте хулигана стоял добродушный зелёный парнишка, призывно манящий меня на обратную сторону дороги. Чудеса, да и только. Сунув ненужную бумажку в карман пиджака, я быстрыми шагами пересёк улицу, чувствуя, как холодная жижа хлюпает в новых туфлях.
– Ух! Да ты же совсем мокрый! Ну как можно быть таким безответственным, взрослый человек, а ведёшь себя как ребёнок! – хлопотала вокруг меня Карина.
Эх. Взрослый человек, а кажется, совсем недавно прятал дневник под ковёр в гостиной, чтобы мама не увидела очередную двойку. А тут уже взрослый человек. Странно, но мне никак не удавалось почувствовать себя взрослым. Я всегда чувствовал себя либо ребёнком, для которого радуга – это необъяснимое чудо природы, приводящее в дикий восторг, либо стариком, чертовски уставшим от окружающего мира. В последнее время доминировало второе состояние. Я начинал уставать от всего вокруг, да и от себя в частности. Каждый день одна и та же работа, одни и те же заботы. Лишь изредка удавалось глотнуть свежего воздуха, встретившись с друзьями, но в последнее время наши встречи становились всё реже и реже, и всё безрадостней и безрадостней. Может, мы и вправду становились старше? Как же я этого не заметил? В этом плане я всегда завидовал Карине. У неё в голове всё было давным-давно разложено по полочкам. Её цели были просты и незамысловаты. Дом. Семья. Достаток. И она делала всё возможное и невозможное, чтобы как можно быстрее добиться желаемого. Её жизнь давным-давно была расписана до глубокой старости. А заодно она расписала и мою.
Для меня всегда было большой загадкой, почему такая девушка, как она, выбрала меня. Она была умна, красива, а уже этих двух качеств должно хватить девушке, чтобы её жизнь сложилась так, как она захочет. И из всего ассортимента презентабельных накачанных красавцев, обладающими аналогичными планами на жизнь, она выбрала меня. Я не был красив, не обладал фигурой Аполлона, и мои мысли были слишком спутаны, может быть, я был ещё ребёнком. По крайней мере, я склоняюсь к этому варианту. И, как ни странно, пройдя через все двадцать четыре года, ребёнок не повзрослел. Местами озлобившись, взяв в обе руки по острой заточке, он с любопытством изучал окружающий мир, вспарывая его наизнанку, чтобы увидеть суть, а когда его броня трескалась, он моментально старел, с безучастной апатией взирая на окружающий мир через полузакрытые старческие веки. Наверное, у меня было раздвоение личности. По крайней мере, начальная стадия.
– Вот, не дай бог, ты простынешь… а это ещё что такое? – возмущалась моя вторая половинка, выразительно уставившись на меня синими (именно синими, не голубыми, а синими, с необычайным узором) глазами, которые я всегда обожал, держа в одной руке мой насквозь промокший пиджак, под которым образовывалась