Лев Толстой

Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность


Скачать книгу

пальцами. – Вот пятацок, вот двугривенницик, а то ффффю! – сказал он, делая комический жест рукою.

      В это время Володя вошел в комнату.

      – Ну что, едем?

      – Нет.

      – Как ты смешон! – сказал Нехлюдов: – отчего ты не скажешь, что у тебя нет денег. Возьми мой билет, коли хочешь.

      – А ты как же?

      – Он поедет к кузинам в ложу, – сказал Дубков.

      – Нет, я совсем не поеду

      – Отчего?

      – Оттого, что, ты знаешь, я не люблю сидеть в ложе.

      – Отчего?

      – Не люблю, мне неловко.

      – Опять старое! не понимаю, отчего тебе может быть неловко там, где все тебе очень рады. Это смешно, mon cher.36

      – Что ж делать, si je suis timide!37 Я уверен, ты в жизни своей никогда не краснел, а я всякую минуту от малейших пустяков! – сказал он, краснея в это же время.

      – Savez vous, d’où vient votre timidité?.. d’un excès d’amour propre, mon cher,38 – сказал Дубков покровительственным тоном.

      – Какой тут excès d’amour propre! – отвечал Нехлюдов, задетый за живое. – Напротив, я стыдлив оттого, что у меня слишком мало amour propre; мне всё кажется, напротив, что со мной неприятно, скучно.... от этого....

      – Одевайся же, Володя! – сказал Дубков, схватывая его за плечи и снимая с него сюртук. – Игнат, одеваться барину!

      – От этого со мной часто бывает.... – продолжал Нехлюдов.

      Но Дубков уже не слушал его. «Трала-ла та-ра-ра-ла-ла», запел он какой-то мотив.

      – Ты не отделался, – сказал Нехлюдов: – я тебе докажу, что стыдливость происходит совсем не от самолюбия

      – Докажешь, ежели поедешь с нами.

      – Я сказал, что не поеду.

      – Ну, так оставайся тут и доказывай дипломату; а мы приедем, он нам расскажет.

      – И докажу, – возразил Нехлюдов с детским своенравием: – только приезжайте скорей.

      – Как вы думаете: я самолюбив? – сказал он, подсаживаясь ко мне.

      Несмотря на то, что у меня на этот счет было составленное мнение, я так оробел от этого неожиданного обращения, что нескоро мог ответить ему.

      – Я думаю, что да, – сказал я, чувствуя, как голос мой дрожит, и краска покрывает лицо при мысли, что пришло время доказать ему, что я умный: – я думаю, что всякий человек самолюбив, и всё то, что ни делает человек – всё из самолюбия.

      – Так что же, по вашему, самолюбие? – сказал Нехлюдов, улыбаясь несколько презрительно, как мне показалось.

      – Самолюбие, – сказал я: – есть убеждение в том, что я лучше и умнее всех людей.

      – Да как же могут быть все в этом убеждены?

      – Уж я не знаю, справедливо ли или нет, только никто кроме меня не признается; я убежден, что я умнее всех на свете и уверен, что вы тоже уверены в этом.

      – Нет, я про себя первого скажу, что я встречал людей, которых признавал умнее себя, – сказал Нехлюдов.

      – Не может быть, – отвечал я с убеждением.

      – Неужели вы в самом деле так думаете? – сказал Нехлюдов, пристально вглядываясь в меня.

      – Серьезно, – отвечал я.

      И тут мне вдруг пришла мысль, которую я тотчас же высказал.

      –