сидела на стуле вполоборота к столу, скрестив стройные ножки.
– В юности я тоже мечтала стать актрисой, – сообщила она, колупая вилкой салат. – Даже собиралась поступать в театральный.
– Что же тебя остановило?
– Папа. Он у меня химик, работает в НИИ. Он серьезно со мной поговорил. Объяснил, что работа актера – как бы шоколад. А когда в доме нет хлеба и картошки, на одном лишь шоколаде долго не протянешь.
– И ты решила стать ученым, чтобы зарабатывать на хлеб насущный?
– Что-то вроде того. Папа сказал, что мир жесток и чтобы в нем выжить, человеку нужна серьезная и перспективная профессия. Мечтой жив не будешь.
– Некоторым это удается, – заметила Мария. – Но «опережающие исследования», конечно, намного перспективней актерского ремесла.
С полминуты они молчали, занимаясь только едой.
– Мария Степановна, – снова заговорила Вика, глядя на Марию любопытными глазами, – а вы снимались когда-нибудь в кино?
– Да. Дважды.
– А в каких фильмах?
– Боюсь, их названия ни о чем тебе не скажут.
– Но мне ваше лицо кажется знакомым.
Мария усмехнулась.
– Это вряд ли. Я тогда иначе выглядела, да и снималась только в эпизодах.
– Ясно. А почему вы сейчас не в театре?
– Ну… – Мария пожала худыми плечами. – У меня та же причина, что и у тебя. Однажды я поняла, что актерская профессия меня не прокормит, и поступила в институт, на вечернее отделение. Вечерами училась, днем работала. Совмещать учебу с театром оказалось сложно. А потом и невозможно.
Мария отпила кофе и небрежно проговорила, сменив тему:
– Я слышала, у вас тут недавно погиб студент. Кажется, его звали Коля Сабуров.
Вика кивнула:
– Да. Он был инвалид. На техфак поступил вне конкурса, за что его многие презирали и ненавидели.
– Он плохо учился?
– Да нет.
Мария посмотрела, как Вика отправила в рот еще один кусочек салата, и спросила:
– Что с ним случилось?
– Точно не знаю, – ответила Вика. – Ходят разные слухи. Одни говорят, что он вылил на себя бензин из баллончика для заправки зажигалки, другие – что облил себя одеколоном. Говорят, когда он кричал, его вопль был слышен даже в соседнем крыле. – Вика передернула плечами. – Жуть!
Девушка отодвинула пустую тарелку, взяла из стаканчика салфетку и промокнула губы. Затем открыла сумочку, достала серебряное зеркальце и стала рассматривать в зеркальце свои зубы. Потом сжала губы, крепко провела языком по верхней десне и снова посмотрела в зеркальце.
Мария, как любая женщина, в присутствии которой другая женщина «чистит перышки», испытала острое желание тоже заняться своим лицом, но тут же обозвала себя дурой.
– Может быть, он не поджигал себя? – спросила она.
Вика отвела взгляд от зеркальца.
– Как это? Вы что, думаете, его кто-то прикончил?
– Время от времени с людьми такое случается, – заметила Варламова.
Девушка подумала и отрицательно качнула головой:
– Да нет, чепуха. Простите за грубое слово, конечно…