Троице, затем об уас Гергие – святом победоносце и великомученике Георгие, покровителе сословия воителей-алдаров. Затем молились о родителях и о благоденствии Алании, чтобы Господь даровал ей мир и процветание. После слова каждого человека все присутствующие запечатывали молитву священным «Аминь». Пировали до вечера, и некоторые из присутствующих опьянели, но не потеряли разума, потому что произносимые молитвы и строгий ритуал пиршества держали ум, как узда опытного наездника горячего скакуна. Тогда, выждав нужный момент, когда говорили о младших, сказал свое слово и жестокий бег Аарон, в лукавой улыбке скрыв угрозу:
– Брат мой, Ос Багатар, величайший воин и благороднейший муж, да пошлет тебе Всевышний премудрость и силу! Много раз мы вместе отбивали атаки арабов и заставили гордых слуг Аллаха смириться перед нашей силой. И теперь в залог нашей дальнейшей дружбы и добрососедства я прошу тебя, мудрый государь, как брата, уважь меня в личной просьбе, чтобы стали мы еще более крепкими союзниками. – Бег, сжимая в руках золотую чашу, ограненную драгоценными камнями, оглядел сидящих за столом алан, многие из которых втайне поддерживали Саурмага, и улыбнулся знатным хазарским гостям. Затем перевел взор на царя: – Государь, в присутствии этих благородных мужей прошу тебя, брат мой возлюбленный, отдай свою дочь, прекраснейшую ласточку Русудан в жены моему сыну Иосифу… – За столом все затихли, внимание пирующих приковали слова Аарона. – …Мой сын очень богат и умен и со временем займет мое место. – Аарон II поднял чашу верх и громогласно провозгласил: – Я хочу сказать свое слово за будущую царскую династию, которая соединит два великих народа – алан и хазар воедино! – После этого бег медленно осушил свою чашу, это же сделали и почти все присутствующие. Лишь вино в чаше Оса Багатара и в чашах его преданнейших доверенных друзей оставалось нетронутым. Их лица будто окаменели, но в сердцах возгорался великий гнев. Сослан же сжал в руках кинжал – больше жизни любил он свою Русудан.
Пирующие мигом протрезвели. Все знали: не в первый просил Иосиф руки дочери Оса Багатара, но тот всегда ему отказывал. Но здесь, на пиру, бег бросил царю прямой вызов – если Ос Багатар не отдаст в Хазарию Русудан, это окончательно испортит и без того натянутые отношения двух государей. А тут недалеко и до войны.
Молчание нарушил сам бег:
– Что скажешь, царь? Нравится тебе мое предложение? – Аарон привстал, показывая, что не сядет, пока не дождется внятного ответа от государя. Напряжение в тронном зале было таким, будто могучий иарт натянул свою тетиву, чтобы поразить стрелой убывающую луну.
Ос Багатар нахмурил свои густые смоляные брови и на минуту погрузился в думу. И думал он в тот момент не о себе и даже не о любимой дочке Русудан, которую уже решил не выдавать замуж за нелюбимого ею, да и им самим хазарина. Царь думал о вдовах, которые будут оплакивать не вернувшихся с поля боя мужей, о детях, что останутся сиротами, о разграбленных селах, чуме и других бедствиях,