в ж…!
– Ладно, ладно, – опешил Крэзи-бой и решил сначала молча пробежаться по тексту глазами. – Дальше в прозе, своими словами и по делу: «В благодарность за осознание жизни, ее красоты и уродства, кончаю свое бессмысленное на данный момент существование с любовью в сердце, простив всех врагов и завистников…», двоеточие – «Неймарка, Глуховского…», ты подумай – целый список.! Ладно, это мы опустим, «…изношенность тела не дает более радоваться победам и бороться с неудачами, сознание подводит, и ребенок, обученный мною понятию слов и обучивший меня животной радости существования, вырос. «Час предвкушаю: смяв время, как черновик, ока последний взмах и никоторый миг…» (Цветаева из «Крысолова»). Ухожу в никоторый миг 15 сентября 1995 года, старый, больной и счастливый выполненным. Простите, кому любви пожалел».
Полковник Крылов достал платок, вытер вспотевшее лицо и тяжко вздохнул, покачав головой.
– Не предсмертная записка, а целая поэма! Знаешь, я пока читал, засомневался, что наши спецы вообще поймут, о чем это. Но профессор молодец – число указал и вообще… в конце определился с мотивами. А как тебе – «простите, кому любви пожалел», а? Поэма…
– Крэзи, миленький, я хочу полежать, и чтобы – никого, и тихо, ни звука… – жалобно попросила Лукреция, не утирая слез.
Лейтенант Раков забирал Смирновскую из карцера.
– За что вас отправили в изолятор? – спросил он в машине у дома, пытаясь вывести Лукрецию из оцепенения – за всю дорогу она не сказала ни слова.
– Я заплакала почему-то… и попросила где-нибудь полежать в тишине. Ты читал записку Ционовского?
– Конечно. Еще я читал его статью в литературной газете, «эссе» называется. В том же стиле. Ни у кого и тени сомнения быть не может, что это написал именно профессор.
– Где ты ее взял?
– Я нашел записку в кресле, она была засунута…
– Где ты ее взял?!
– Скажу после официальной регистрации брака, – окаменел лицом Раков. – Разрешите просьбу. Не говорите Ладовой о нашей сделке.
– А вот скажу! – злорадно объявила Лукреция. – Завтра же! Крэзи-бой обещал ее привезти сюда из аэропорта. Шагом марш в дом!
Раков вышел и постоял, насупившись, глядя как Лукреция решительно направилась к террасе. Вздохнул, осмотрелся и догнал ее.
– Вы только в доме о делах не говорите.
– Паранойя? – спросила Смирновская. – Кому я нужна? У меня нет тайн.
– Вы можете сами того не зная, подставить других.
– Я тебя умоляю!..
– Не надо умолять. Лучше перестаньте болтать о вашем увлекательном прошлом и близком круге. Такая болтовня приводит потом к обыскам. Что ваш друг полковник Крылов искал в доме профессора накануне его смерти? Там был неофициальный обыск, точно вам говорю!
Лукреция остановилась.
– С чего ты взял, что там были люди Крылова?
– Это элементарно. Пробил по базе Конторы через код Ладовой номер машины, которая стояла неподалеку от дачи профессора. Дальше – дело техники.