подбородка обозначить свою исключительность и подчеркнуть счастье того, кого она удостоила круга избранных.
Яське, получившей эту привилегию по праву рождения, с самого детства хотелось быть похожей на Аиду. Загадкой, непостижимой женской тайной, чуть обозначенной на самом дне никогда не смеющихся тёткиных глаз. И этим притягательным парадоксом: сколько бы ни смеялась Аида своим колокольчатым будоражащим смехом, на дне глаз, в самой их глубине, стыла непреходящая зима.
– Как у тебя это получается? – спрашивала Яська, разливая только что отжатый сок по прозрачным, сияющим банкам.
– Что получается?
И понимала, и вместе с тем не понимала Аида:
– Давить сок на сидр?
– Нет, – смеялась Яська, – быть такой… Особенной.
Аида пожимала плечами, не споря с тем, что она особенная, но тихо и грустно говорила:
– Не дай тебе бог такую особенность…
И сразу сникала, натягивая лопатки крыльями на спине.
Яське с Аидой всегда жилось хорошо. Наверное, даже более свободно, чем с мамой. Здесь она не была скована древними отношениями «родитель–ребёнок» и поэтому могла говорить с Аидой как с подругой. С более мудрой и знающей подругой.
И Яська любила особенно проникновенные разговоры в густом яблочном флёре. Обрадовалась, что и в этом году ночь падения яблок не отменяется. Только никак не ожидала, что Аида решит сдвинуть сроки.
– Не рано ли? – удивилась она.
Обычно происходил этот ежегодный ритуал чуть позже (а вернее, основательно позже), где-то месяц спустя. Под самый Яськин отъезд.
– Разве яблоки уже достаточно вызрели, чтобы дать полноценный сок?
Из летних яблок получался сидр янтарного цвета, чем ближе к зиме, тем светлее сок отдавали плоды.
Аида неопределённо махнула рукой:
– Может, и не совсем вызрели. Только потом у меня времени не будет.
– Да? – просто из вежливости спросила Яська, понимая, что у каждого человека могут быть важные дела. – Завал на работе?
– Завал.
Тётка как-то странно дёрнулась, и глаза её заблестели нехорошим и неизвестным девушке светом. Впрочем, Яська сразу же подумала, что ей это показалось от бессонницы. И ещё от того, что лицо Аиды густо намазано какой-то тиной. Девушка не собиралась продолжать этот разговор, уже отправилась к выходу, когда Аида вдруг добавила:
– Будет важный юбилей. Завальный. Двадцать пять лет великому завалу. Я готовлюсь принять кое-кого важного.
– Ну да, – опять же вежливо произнесла Яська, – значит, будем варить сидр из недоспелых яблок.
И тут же забыла этот разговор. Её мучили мысли более важные, чем эти взрослые и такие далёкие от неё юбилеи.
Через час Ларик и Яська лежали на крупной гальке, больше напоминающей булыжники. Галька-булыжник прогрелась до обжигающего жара, но после купания прикосновение прохладного тела к раскалённым камням казалось даже приятным. Булыжники остужались,