с собой и окружающим миром, а тут вдруг обнаружилась та часть жизни, которая была не видна, как слепое пятно. Совершенно потрясающее чувство – возможность о ком-то заботиться – многократно усиленное сексуальной притягательностью объекта заботы.
Возможно, девушка дошла бы и сама, но держать ее мягкую, теплую ладонь было сродни сладкой пытке. Невольно хотелось сжать нежные пальчики, чувственно погладить середину ладошки, с звериным удовольствием замечая участившееся дыхание, облизывание губ или другую реакцию на такую простую, но явно интимную ласку. Но приходилось сдерживать порывы, чтоб не испугать и без того дрожавшую, как осиновый лист, незнакомку.
Открыв дверь в квартиру, я пропустил гостью вперед и скомандовал:
– Иди на кухню, ставь чайник, а я метнусь к машине, возьму, чем ссадину обработать.
– А можно я с вами? – сдавленно выдохнула девушка. – Я боюсь. И потом, вдруг что–то пропадет или потеряется, а вы подумаете на меня.
– Я тебя тогда наизнанку выверну, – ляпнул я первое, что подсказала привычка.
– Ну, пожалуйста, я не хочу, чтоб меня наизнанку выворачивали, – поймала волну гостья.
– Идем, – я усмехнулся. – А тебя как зовут, подкидыш?
– Меня зовут Камила.
– Ого, как интересно. А ты откуда?
– Я из Черкесска.
– Ого, – я осекся, понимая, что второе «как интересно» будет уже признаком скудоумия. Поэтому и притормозил сорвавшуюся было фразу.
– Я Данил. А что ты в Москве делаешь?
– Учусь. Данил, раз вы уж взялись мне помогать, разрешите мне позвонить тете. Она волнуется. Я и так задержалась у девочек в общежитии, мы к семинару готовились. А сейчас вообще, наверно, с ума сходит.
– Конечно, звони, о чем речь!
Благодарно взглянув на меня, она взяла телефон.
– Ты наизусть помнишь? – я был приятно удивлен. Обычно хорошенькие девушки могли и таблицу умножения не вспомнить – а зачем, если есть калькулятор в телефоне?!
– Я «Евгения Онегина» наизусть помню, не то, что номер.
Мое интеллектуальное либидо зашкаливало. Если красивое тело радовало только тело, то интеллект уже имел все шансы пустить корни в душе.
– Тетя Зуля, не ругайся. У меня случилась неприятность, я задержалась. Как освобожусь, так сразу буду дома. Пожалуйста, не волнуйся, – очевидно, с той стороны полетели «охи»– «ахи» – причитания, потому что Камила нажала отбой и виновато посмотрела на меня.
– Я не представляю, как появлюсь дома. Она ж у меня как охранник и нянька.
– Вот чтобы ты появилась в более-менее приличном виде, нужно за тобой поухаживать. Идем, раз не хочешь оставаться.
Камила, снова вцепившаяся в мою руку, как в спасательный круг, кинула доверчивый взгляд, который затронул еще одну струну – врожденную склонность к спасательству.
В детстве я заставлял волноваться родителей, заявляя, что буду или пожарным, или полицейским. Но благо родители были богатыми людьми, поэтом и убедили, что