самой расчудесной. Я сдал экзамен по математике, благодаря чему сумел-таки избежать тягостной ловушки летних занятий для отстающих. И мы с друзьями, наслаждаясь свободой, нет-нет да и прервем свою бешеную гонку, остановимся и вспомним о тоскливой участи одноклассников, связанных узами летней школы – этой темницы, в которую угодил Бен Сирс в прошлом году, – и пожелаем им разделаться с ней поскорее, потому что это время протечет без них, а они никак не станут моложе.
Тик… тик… тик.
Время – царь царей на пьедестале жестокости.
Наших ушей достигли доносившиеся из коридора шум и возня, взрывы смеха и радостные крики. Кто-то из учителей отпустил учеников чуть раньше звонка. Внутри у меня все сжалось от такой несправедливости. Но миссис Невилл, дама со слуховым аппаратом и оранжевыми кудрями, несмотря на свои по меньшей мере шестьдесят лет, все говорила и говорила, словно и не слышала доносящийся из коридора шум. Наконец я понял: она просто не хотела нас отпускать, стремясь задержать как можно дольше, и не из-за какой-то особой свойственной учителям вредности, а, скорее всего, потому, что дома ее никто не ждал, а лето в одиночестве вряд ли вообще можно назвать летом.
– Хочу надеяться, что вы, молодые люди, не забудете во время летнего отдыха иногда заглядывать в библиотеку.
Голос миссис Невилл звучал сейчас спокойно и миролюбиво, но, выйдя из себя, она была способна метать такие громы и молнии, по сравнению с которыми падающий метеорит мог бы показаться простой спичкой.
– Занятия закончились, но все равно уделяйте время чтению. Давайте работу своей голове: к сентябрю вы не должны разучиться думать…
З-З-З-З-ЗВОНОК!
Весь класс одновременно вскочил на ноги, как огромное извивающееся насекомое.
– Задержитесь на минутку, – приказала нам миссис Невилл. – Я вас еще не отпустила.
Боже, сколько может длиться эта пытка! Не исключено, пронеслось у меня в голове, что за стенами школы миссис Невилл тайком отрывает мухам крылышки.
– Сейчас вы покинете класс, – продолжила учительница, – но сделаете это так, как подобает леди и джентльменам. Постройтесь парами и выходите организованно. Мистер Олкотт, будьте добры, возглавьте процессию.
Слава богу, мы наконец пришли в движение. Класс почти опустел, и я уже слышал звеневшие в коридоре радостные выкрики, разносившиеся эхом под сводами школы, когда миссис Невилл снова подала голос:
– Кори Маккенсон! Подойди ко мне на минутку.
Я повиновался, хотя душа моя трепетала от молчаливого протеста. Миссис Невилл улыбнулась во весь рот, напоминавший хозяйственную сетчатую сумку, окаймленную красной помадой.
– Ну что, Кори, надеюсь, ты доволен, что наконец приналег на математику и добился успеха?
– Да, мэм, я очень рад.
– Если бы ты так же старательно занимался все время, то мог бы окончить год с отличием.
– Да, мэм, – повторил я, сожалея о том, что мне не довелось отведать Напитка номер десять еще осенью.
Класс уже