отрываясь от зеркала, Сьюзен перевела взгляд на дочь. С того момента как девушка зашла в спальню, мать впервые удосужилась на нее посмотреть.
– Ошибаешься, я прекрасно слышу каждое твое слово.
– Видишь ли, слушать и слышать – понятия совершенно разные.
– В этом, Элизабет, ты, возможно, и права, но мы уже все обсудили.
– Никакого обсуждения не было и в помине. Мне просто приказывают.
Сьюзен слегка поджала губы, что служило признаком раздражения. Но когда она повернулась к дочери, в голубых глазах застыло холодное безмятежное спокойствие.
– Жаль, что ты так реагируешь на мои слова, но я мать и должна поступить так, как считаю нужным для твоего блага.
– Ну да, ты, разумеется, знаешь, что для меня лучше, как следует поступать, о чем думать и к чему стремиться. Одним словом, предлагаешь стать такой, как ты решила еще до осеменения спермой тщательно отобранного донора.
Элизабет слышала свой голос, сорвавшийся на крик, чувствовала горячие слезы, градом катившиеся по щекам, но остановиться уже не могла.
– Мне надоело играть роль твоего подопытного кролика с распланированным по минутам днем. Когда рассчитано и отработано каждое движение, каждый жест, только бы оправдать твои ожидания! А я хочу сама выбирать, какую одежду носить и какие читать книги. Хочу жить своей жизнью, а не быть отражением твоих амбиций.
Брови Сьюзен слегка приподнялись, на лице появилось выражение легкой заинтересованности.
– Учитывая твой возраст, подобное поведение удивления не вызывает, но ты выбрала неподходящий момент для споров и пререканий.
– Прости, в моем распорядке дня такой пункт отсутствует.
– Сарказм также свойственен подросткам, но он не украшает. – Сьюзен открыла «дипломат» и проверила содержимое. – Поговорим, когда я вернусь. Запишу тебя на прием к доктору Бристоу.
– Я не нуждаюсь в докторах. Мне нужна мать, способная выслушать и уважающая мои чувства.
– Подобные рассуждения свидетельствуют о незрелости и недостатке ума.
Элизабет в бешенстве стиснула кулаки и забегала кругами по комнате. Если она не способна в любой ситуации оставаться невозмутимой и рассудительной, как мать, значит, пришла пора проявить характер.
– Черт побери! Черт! Черт! Черт!
– Ни к чему повторять ругательства, которые вряд ли служат украшением для девушки. До конца недели у тебя есть время подумать над своим поведением. Еду найдешь в холодильнике или морозильной камере. На каждом пакете есть этикетка. Упаковочный лист на письменном столе. В понедельник ровно в восемь утра позвони в университет и свяжись с мисс Ви. Этот курс обеспечит тебе место в Гарвардской медицинской школе будущей осенью. А теперь будь добра, отнеси саквояж с одеждой вниз. Машина прибудет с минуты на минуту.
Ах, эти зерна бунта! Они уже дали ростки, которые, несмотря на боль, прорвались сквозь заброшенную пашню. Впервые в жизни Элизабет посмотрела матери в глаза и решительно сказала:
– И не