может запросто в нее войти – чем не решение проблем?
А соседка, обмирая от страха, наблюдала в глазок за матерью. За что к ней такое отношение? Если одинокая женщина – значит, гулящая? И с кем? Со стариком больным?
На пол капнула теплая слеза обиды. Еще одна и еще. Стук в дверь заставил одинокую даму снова отскочить в сторону. Смотреть в глазок не смела.
Снова внучок деда? Господи! Он точно маньяк.
– Я чего сказать хочу, – раздался приглушенный дверью голос матери. – Ушла я. Деда подстриги, когда время будет. Деньги, как всегда, с пенсии. – Мать прислушалась к эху собственного голоса в подъезде и добавила: – Договорились, значит. И научись шутки понимать. Одичала совсем. – Шмыгнула носом, поправила лифчик и зашагала вниз по лестнице, раскачивая тело вправо, влево.
Соседка наблюдала в дверной глазок и возмущалась про себя: как деда стричь, если в квартире внук-маньяк находится. Женщина пошла на кухню, думая, как поступить. Получается, что он у деда будет ночевать, она и раскладушку дала. Голова на длинной шее склонилась набок. Пальмочка из волос на лбу качнулась, соглашаясь с женщиной. Когда уже она отрастет!
Вскочила, с досадой рванула на себя форточку, пусть зайдет свежий воздух.
Но этого показалось недостаточно. Ринулась на балкон, подставила свежему воздуху тело. Охладившись, запахнула халатик и, пользуясь что балкон был на первом этаже, безбоязненно перегнулась через перила, чтобы увидеть балкон деда.
– Маньяк! – взвизгнула она, когда перед ее лицом оказалась физиономия внука.
С силой захлопнула балконную дверь, которая тут же открылась.
– Боже! Он лез ко мне на балкон… Зачем? – неизвестно кому доложила женщина севшим голосом. И тут же кинулась закрывать балконную дверь на шпингалет. Не вышло. В проеме чернел мужской силуэт. Чей? Конечно маньяка.
– Не лез я… два шага по земле, дверь открыта, я и зашел. Балкон от земли на полметра всего. Кричали вы, вдруг вам плохо? – Мужской силуэт не шевелился, стоял будто приклеенный.
– Я не одета… Я одна… Мне действительно нехорошо. Уйдите.
Женщина буквально свалилась в кресло, подобрала под себя ноги.
(Когда она брила ноги в последний раз? Наверное, заросли, как щеки у маньяка.)
– Вы одеты. Я тоже один. Мне тоже нехорошо. Не уйду, пока вам хорошо не станет.
– Оттого, что вы здесь, мне не станет хорошо. Уйдите.
Мужской силуэт переместился по комнате и сел на диван. Дневной свет мгновенно высветил его лицо.
– Уже побрился, – безликим голосом проговорила женщина, не заметив, что перешла на «ты». – Совсем другим стал.
– А до этого каким был?
– Не очень…
Дама вспомнила о пальмочке из волос на лбу. Кажется, пальмочка в этот момент вспыхнула огнем. Женщина закатила глаза, ладошкой, как шапочкой, накрыла завязанную резинкой челку.
– Не смотрите на меня.
Она продолжала сидеть в нелепой позе, с поджатыми ногами, и руками прикрывала голову. Дама не решила, что делать ей дальше, она, можно сказать, умирала. «Маньяк», обеспокоенный ее странным поведением, встал и шагнул к женскому трону.
– Тебе