какие-то придурки. Если они и тебя схватят, с кем наши дети останутся?
Лариса. Я понимаю. Я должна быть очень осмотрительной, но не могу же я тебя называть подсудимым. Я люблю тебя, Ленечка.
Председатель (почти в истерике). Свидетельница, ну что же вы делаете? Я не хочу вас наказывать, но вы меня вынуждаете. Горелкин! Черт подери, где этот Горелкин? Неужели его уже вскрыли?
Горелкин. Я здесь!
Санитары вкатывают койку с Горелкиным.
Подоплеков. Ваша честь, не надо Горелкина! Моя жена не подумала. Она, как бы сказать, политически незрелая и юридически неграмотная. Это моя вина. Я в Интернете сидел, все читал, а ей ничего не рассказывал. А ей самой некогда. Работа, дорога, пробки. А еще ведь надо сготовить, постирать, за Игорьком в садик сходить, у Светки уроки проверить. Лара, пожалуйста, не противься, называй меня как они хотят. Мне все равно будет приятно. Я люблю слышать твой голос, что бы ты им ни произносила.
Лариса. Ленечка!
Прокурор. Ды-ды-ды!
Лариса (спохватившись). Подсудимый мой! Подсудимочкин! (Плачет.)
Председатель (растрогавшись). Надо же! Какая любовь! Как она его любит! Почему меня никто так не любит?
Секретарь (волнуясь). Ваша честь, разрешите возразить. Вас народ любит.
Председатель. Народная любовь переменчива, как погода в октябре. Пока сидишь высоко, народ тебя превозносит, а слетишь с кресла – затопчет. Ну да ладно. Продолжим допрос. (Ларисе.) Значит, вы говорите, подсудимый пришел с работы и…
Лариса. …и говорит, что достал билеты в театр. Я ему сразу сказала, что, наверное, какая-то чепуха, но потом подумала, что надо же когда-то выйти на люди, отвлечься от домашнего быта, от кухни, от стирки…
Прокурор. Значит, вы даже не попытались отговорить его от этой безумной затеи?
Лариса. Нет, не попыталась. Если б я знала…
Прокурор (смеется). Ну вот опять. «Если б знала». Надо было знать. Ведь это преступление не могло совершиться случайно, по внезапному, необдуманному побуждению. Оно, безусловно, результат выношенных и законченных убеждений. Вы живете с подсудимым столько лет. Неужели за это время он ни разу не высказал вам своего неприятия нашей судебной системы, не высказал своей звериной, я бы сказал, ненависти ко всему нашему?
Лариса. Да что это вы такое говорите?! Да зачем это он будет на себя такое наговаривать?
Председатель. Ну зачем же наговаривать? Бывает, у человека накипело на душе, по службе обошли, премии лишили, зарплату задержали, в автобусе кто-нибудь на ногу наступил, ну и срывается. На людях еще как-то терпит, а домой придет – и сорвется. Ненавижу, говорит, этот народ, эту страну…
Прокурор (подхватывает). Взял бы, говорит, ружье – и всех этих председателей, секретарей, прокуроров…
Лариса. Да что вы! Да как можно! Да мой Леня, он не только секретарей и прокуроров – он даже мухи в жизни не обидел.
Прокурор. Ха-ха, сейчас мы у мух еще справку попросим.
Председатель. Свидетельница, поймите, перед вами не враги. Мы пришли сюда не для того, чтобы сделать кому-то плохо, а для