в Гданьской бухте, потом об обороне Варшавы, ну и разумеется, о том, что немецкие войска продвигаются все дальше на восток. Где-то в первой половине сентября они дошли до Белостока и без боя заняли город, а почти одновременно, 17 сентября, радио сообщило, что с востока к нам движется Красная армия, “освобождающая” Западную Белоруссию и Украину. Никто тогда не знал о пакте, заключенном между Молотовым и Риббентропом, но было ясно, что обе армии – немецкая и советская – действуют вполне согласованно. Разногласия, как оказалось, возникли только в вопросе о Белостоке. Германия хотела оставить его себе, ссылаясь на так называемую линию Керзона, то есть проект восточной границы Польши, выдвинутый в 1920 году[2] тогдашним министром иностранных дел Великобритании Г. Н. Керзоном. Но на город и прилегающие к нему районы претендовал также СССР. Переговоры продолжались несколько недель, и все это время мы жили в немецкой оккупации, как на вулкане. Евреи, разумеется, мечтали, чтобы в конфликте победил Советский Союз – тогда еще, правда, не было лагерей смерти и газовых камер, но мы уже до войны достаточно наслушались по радио истерических речей Гитлера с угрозами в наш адрес. Да и о Хрустальной ночи мы в подробностях знали из газет и от еврейских беженцев из Германии, которые прибыли еще в мирное время в Польшу, в том числе и в Белосток. Немцы, не зная, останутся ли они в городе, вели себя относительно спокойно. Это потом, напав в 1941 году на СССР, они начали свою деятельность в Белостоке с того, что согнали в главную городскую синагогу сотни евреев и сожгли их там живьем. Впрочем, и в тот первый раз они успели устроить горожанам несколько подлых сюрпризов. Например, в первый же день оккупации был введен комендантский час: объявили, что с восьми вечера до шести утра нельзя выходить из дома и в каждого, кто появится на улице в запретное время, постовые будут стрелять без предупреждения. А через пару дней новость: комендантский час начинается не в восемь, а в шесть вечера. Причем объявления об этом расклеили на стенах в пять часов. Те, кто успел их прочитать, все равно могли предупредить только ближайших соседей – телефоны в городе не работали, к тому же они мало у кого были. Многие в тот день вышли на улицу после шести, полагая, что в их распоряжении еще два часа. И пятьдесят с лишним человек были убиты…
Лично у меня тоже было в те дни приключение, стоившее мне много нервов. В первые несколько дней при немцах я не выходила из дома, но потом это мне ужасно надоело, и я упросила родителей отпустить меня ненадолго к жившей поблизости подруге. И вот я иду по улице Сенкевича, одной из самых больших и красивых в городе, собираюсь свернуть в ближайший переулок, как вдруг рядом со мной останавливается машина, дверца открывается, и два немецких офицера затаскивают меня внутрь. Я чуть не умерла от ужаса, уверенная, что пробил мой смертный час. Но офицеры и не думали меня убивать, наоборот, спросили, понимаю ли я по-немецки. Ну а поскольку идиш в сущности жаргон немецкого языка, то любой владеющий им может объясниться