чно сказал Еремин.
Никогда еще в кабинете кафедры эпидемиологии не висела столь гнетущая тишина. Ирина снова и снова листала по экрану монитора присланные фотографии отчета Департамента чрезвычайных ситуаций.
–Индекс репродукции двадцать один… Летальность… Восемьдесят шесть?!
Ирине не было еще и сорока, но она достала из личных шкафов танометр заведующей кафедрой и стала мерять давление. Ее трясло.
–Но ведь это конец, – прошептала она.
Доцент Еремин не отреагировал. Он не выглядел растерянным или испуганным. Просто смотрел в одну точку и витал где-то в своих думах. Ирина редко видела его таким.
–Самая гадость в том, что у нее резистентность к антибиотикам. Ничего не берет.
Ирина вскинула голову.
–Но почему тогда мы сидим здесь? Нужно уезжать из города, немедленно. Здесь же все превратится в сплошной могильник!
–Уезжать? – флегматично отозвался Еремин. – А смысл? В лесу в землянке жить? Ну езжай. А у меня тут мама. Пациенты.
–У меня тоже пациенты! Студенты! Друзья! А еще дочь! И вот ее я должна спасти.
–Может сдержим все-таки?
–Р0 – ДВАДЦАТЬ ОДИН! Корь – 15, ветрянка – 12! Они даже не успеют отследить все контакты! Летальность…
–Да помню я. Да, это конец.
На этих словах доцент Еремин вдруг заплакал.
Ирина вскочила, и стала собирать вещи в сумочку, достала из гардероба пальто.
–Ты куда? – всхлипывая спросил Еремин. – Бросишь кафедру?
–Простите, – покачала головой Ирина. – У меня дочь. Простите.
Перед выходом она кинула в сумку блок респираторов.
-–
На улице еще ничего не предвещало беды. Люди ходили по магазинам, автобусы были забиты битком. Лишь скорых носилось по городу больше, чем обычно.
Ирина вызвала такси и перед тем, как сесть надела респиратор с защитным стеклом и перчатки.
Таксист посмотрел на нее и сдержал смешок.
–Вы не бойтесь, я при получении гражданства все прививки поставил, – пошутил он.
Ирина не ответила. Она судорожно обдумывала дальнейшие шаги. Счет шел на часы. По новостям объявили о скором обращении президента к нации, но Ирине было ясно, что власти в растерянности. Эти меры слишком запаздывают. Прямо сейчас десятки и сотни новых зараженных разносят болезнь по всей стране.
Ирина лишь теперь поняла, зачем были все эти бессонные ночи, диссертации, кандидатские и бесконечная практика. Она никогда особо не хотела идти в науку, ей была ближе практическая медицина. Но так уж распорядилась судьба: неаккуратный секс в общаге мединститута, отказ делать аборт, испарившийся папаша – и прощай карьера медика. Осталась лишь научная работа по направлению инфекционных болезней.
И вот теперь ответ: то было не проклятие, а дар судьбы. Который, скорее всего, спасет жизнь ей и ее дочке. Или хотя бы продлит.
Этот дар – знание. Знание прямо сейчас стало самым дорогим товаром на земле. Почти никто из окружающих людей еще об этом не догадывается и все еще верит в золото, нефть, недвижимость и ценные бумаги. Но все это несколько дней как мусор. Информация – вот новое золото. Ведь цена ему – жизнь.
-–
Ира сняла все деньги со счетов и арендовала автомобиль на сутки. Она прекрасно понимала, что консультант задирает цену, увидев ее спешку, но отдала деньги. Ведь теперь это ее автомобиль. Совсем скоро уже некому будет потребовать его назад. Ирина загрузила багажник продуктами из Ашана и помчалась домой.
Она ворвалась в квартиру, достала чемодан и стала собирать вещи – теплую одежду, документы, бабушкины драгоценности. Она никого не собиралась просить о помощи, потому отныне любой контакт – риск смерти. А еще и трата времени.
Сердце Иры сжалось, когда на шум из комнаты выглянула Лиза. Она прилежно делала уроки в своей аккуратно разлинованной тетрадке, еще не зная, что эти уроки ей больше не пригодятся. Никто не проверит домашнее задание. Не поставит оценку за четверть. Не поздравит с переходом в следующий класс.
–Мамуля, а зачем ты чемодан достала?
–Солнышко… Я попрошу тебя делать все, что я скажу и не капризничать. Мы уезжаем.
–Ну мааам, у Кости завтра день рождения, мы что, не пойдем в гости? Он обидится!
Ира подошла к дочери и сжала ее в объятиях. Присела и заглянула дочери в глаза.
–Лиза. Помнишь нашу игру про страшную бактерию, которая хочет всех съесть? Это больше не игра. Слушайся меня и все будет хорошо. Я тебя очень люблю.
Мамин тон и выражение глаз подействовали на Лизу лучше любых слов. Она притихла и стала также сосредоточенно, как и Ира, собирать вещи.
-–
Когда они, загруженные доверху, отъехали от дома, обращение к нации уже состоялось. Ира не слушала, что там говорили политики, но видела очереди у банкоматов, огромные сумки с покупками, которые, как муравьи, растаскивали