его воля, остался бы здесь навсегда. Но, заезжий московский пушкинист разметал эти ощущения в клочья.
В глобальной сети он нашел и показал мне стихотворение поэта о Кишиневе, в котором тот совсем не лестно отзывается о городе. Оно начинается словами:
Проклятый город Кишинёв!
Тебя бранить язык устанет…
За что? Чем же не угодил гению этот прекрасный уголок земли? Это становится, отчасти, понятно из последующих строк, где поэт пишет о запачканных домах и грязных лавках, отсутствии в городе милых дам, книготорговцев.
Отмечая отсутствие в городе сводни, поэт, сам того не желая, увековечил высокий моральный облик горожан того времени, ориентировавшихся только на семейные ценности. Трудно, наверное, пришлось и адресату стихотворения, имевшему репутацию человека со специфической, даже для того времени, сексуальной ориентацией.
Я был в шоке от оценки поэтом моего любимого города, но ровно до того момента, как в комментариях к этому произведению прочитал, что оно прилагалось к письму в качестве шутки.
У меня немного отлегло от сердца, но сомнения остались: насколько искренен был Александр Сергеевич, оговариваясь, что это стихотворение шутка? Возможно, гений что-то не договаривал, называя город проклятым, потому что за те незначительные недостатки, перечисленные в произведении, можно было проклясть многие города в царской России, где побывал Пушкин.
Я был склонен поверить сопроводительному письму поэта и согласиться, что это шутка, однако, потом, покопавшись в истории города, понял, что все гораздо серьезнее. Спустя годы после отъезда поэта, в Кишиневе стало твориться неладное.
Сначала большевики устроили в городе типографию и стали печатать газету «Искра», статьи которой подрывали сложившиеся в обществе устои. Когда эту напасть побороли началась чехарда с памятниками на главной площади, как будто их кто-то, действительно, проклял.
Поначалу все складывалось хорошо. Благодарные горожане установили памятник Александру II Освободителю, потом Александру I, под чьим руководством город и прилегающие к нему территории были присоединены к Российской империи. Столица Бессарабии стала приобретать благообразный вид.
Но, в 1918 году, воспользовавшись временными трудностями Российской империи, Румыния присоединила город и его окрестности к своей территории и убрала памятники российским самодержцам, на место одного из которых установили памятник королю Румынии Фердинанду I, а на вместо другого – памятник молдавскому господарю Штефану Чел Маре (Штефану Великому).
Через год историческая справедливость, отчасти, восторжествовала, город вернулся в состав реформированной до неузнаваемости империи, но памятников Фердинанду и Штефану Чел Маре там уже не было, а на площади установили фанерный макет скульптуры «отца народов».
Во время второй мировой войны в город вошли румынские войска, а вместе с ним на площадь вновь вернулся Штефан Чел Маре.
После войны на городской площади установилось