потрескивала дверь в комнату летчиков. Видимо, на нее навалились всей эскадрильей.
– Ребята! – Голос наконец-то прорезался. Хриплый, дребезжащий, однако хоть что-то. – Ребята, это я, Витя. Откройте!
Дверь заскрипела с новой силой. Виктор подошел ближе, став в сторонке, чтобы ненароком не подстрелили.
– Мужики, да вы чего? Совсем охренели? Открывайте, мать вашу! Всем морды поразбиваю! Козлы! – За дверью послышался шум, какие то реплики…
– Витька, это ты? – Виктор узнал голос Игоря.
– А кто еще? Конечно, я! Открывайте, замерз, как собака!
– А чем докажешь, что ты? – это уже Вадик Петров влез в беседу.
– Да вы чего, мужики? Совсем в атаке охренели? Да я это, я! Мать вашу за ногу, бога душу семь раз через кобылу и сорок святых… – Виктор несколько минут высказывал все, что думает.
Наконец дверь открылась, освещая светом прихожую, появился Игорь, он осветил Виктора фонариком, долго всматривался.
– А-а-а! Живой! Ну, я же говорил, что это Витька, а вы этого дурня послушали… Живой, чертяка!
Следующие несколько минут превратились в радостный калейдоскоп. Его обнимали, хлопали по плечам, тискали, расспрашивали. Виктор, смущенно улыбаясь, отшучивался.
– Ну, ты чертяка! – Игорь улыбался в тридцать два зуба. – Да мы тебя почти похоронили! Привезли с аэродрома, а доктор говорит: все, отмучился летчик.
– Точно, – поддержал Вахтанг, высокий, красивый кавказец, – слушай, ты как покойнык был, закочинэвший, ми думали всо… поминули за ужином, а ты вот он.
– Да ты сейчас, как покойник, – засмеялся Нифонтов, – ребята, принесите ему зеркало.
Виктор глянул на себя в зеркало и оторопел. Разбитое лицо распухло, сгустки запекшейся крови, налипшая грязь делали его неузнаваемым.
– Да, Витя, – Петров снова влез в разговор, – наделал ты делов! Я тут, понимаешь, сплю сладко, и тут сквозь сон раздается жуткий вой, как будто свинью режут! Я и не знал, что люди так умеют! А потом этот влетает, – он небрежно ткнул в сторону смущенного дневального, – белый, как мел, трясется… Упыри, кричит! Чуть не сожрали. Я сперва не поверил. Думал, розыгрыш. Потом пригляделся, а у этого воина, – новый тычок в дневального, – глаза шире очков и трясется, понимаешь, натурально так… Засомневался я. Фонариком на тебя посветил – ну точно, упырь, вылитый. – Он засмеялся. – Ну ты дал! А мы «ТТ» похватали… ха-ха… кому расскажи, не поверят. А чего ты так хрипел?
– Да я не хрипел… кашлял… ушибся сильно. Вот и кашлял. – Виктор устал от всего, у него закружилась голова, и пришлось сесть на лавку.
Петров внимательно его осмотрел и резюмировал:
– Да ты совсем плох, надо тебя срочно в медпункт! Шишкин, иди доктора поднимай. Вахтанг с Нифонтом, отведите его…
В медпункте Виктора кое-как отмыли, после чего за него принялся его старый знакомый доктор – военврач второго ранга Синицын, высокий, немного пухловатый человек, с вечно сонным выражением лица.
Он долго и недоверчиво