Каменоград. Доведя конвой до кольца осады, он тут же повернул назад, рапортуя о том, что прорваться сквозь орду конфедератов в данных условиях невозможно и, дабы сохранить флот в целости, он вынужден вернуться.
То, что случилось дальше, надолго запомнилось всем штабным и тем, кто случайно оказался в тот день поблизости. Суровый Усач немедленно вызвал конвой, и прежде чем адмирал успел что-то возразить, повелел устроить ему прилюдную порку на плацу. Все произошло настолько быстро, что никто даже не успел возразить. Старый адмирал был выпорот на глазах сотен высших чинов, большинство из которых были его непосредственными подчиненными, и был вынужден на следующий день подать в отставку. Зато подобного прецедента хватило, чтобы никто больше не смел даже помыслить о нарушении или невыполнении приказа.
Встреча с подобной легендарной личностью вызывала легкий мандраж, подобный тем, которые Роджер испытывал во время проведения очередной атаки. Встреча с адмиралом сулила немало острых моментов, которые можно было сравнить с битвой, но капитан не привык отступать. Дождавшись разрешения от секретаря, он смело толкнул тяжелую дверь.
В первую очередь он отметил, что за время, проведенное в штабе, Харада Сакамото так и не утратил своей склонности к аскетизму. В кабинете не было ничего лишнего. Стол, просто трещавший от бумаг, несколько стульев, пара шкафов, и все… Разве что старинная гравюра с изображением пары кораблей и, по слухам, привезенная еще «основателями», висела на стене возле окна.
Самого адмирала он с трудом заметил. Отличаясь небольшим ростом, он, что называется, с головой погрузился в бумажные завалы, практически не выдавая своего присутствия. Лишь шум закрывающейся двери заставил его выглянуть из этой импровизированной крепости.
– А, Роджер, мальчик мой, проходи и садись. – С подобной отеческой манерой разговора он сталкивался еще в те времена, когда проходил службу непосредственно под началом Усача. Именно тогда Дрейк и понял, что под милой вежливостью и добротой скрывается один из самых жестоких людей нынешнего времени. – Я как раз изучал твои отчеты. Интересные, на мой взгляд, вещи ты там пишешь.
– Надеюсь, в них не нашлось ничего, за что меня можно отправить еще на пару лет в самую задницу мира? – То, что адмирал любит наглых собеседников, он понял еще в те же времена. На его памяти отец не раз чуть не доходил до рукоприкладства, а ругались они так, что было слышно даже на соседних кораблях. И это при том, что считались чуть ли не лучшими друзьями.
– Поверь мне, мальчик мой, если бы было, ты бы сейчас здесь не сидел, а патрулировал ту самую задницу. – Сакамото ехидно засмеялся и наконец встал из-за стола. В первую очередь в глаза бросались его знаменитые усы. Длинные, опускавшиеся чуть ли не до подбородка, они словно стремились компенсировать полное отсутствие волосатости на голове. В сочетании с парой пронзительных глаз, со стороны адмирал сильно напоминал лихих пиратов прошлых веков. В данный момент эти глаза, словно два