читатель, пища твоему мозгу, капля самобытной мысли, которую можно как принять, так и отвергнуть. Призываю отказаться от обвинений в сочувствии или симпатии к запрещенным в нашей стране идеологиям или критиковать за объект выбора темы. Это – творческое право человека, которое есть и у тебя, и у твоих родных, близких, у всех. Главная нравственная задача, которую преследует автор – соблюсти баланс между симпатией и нелюбовью ко всему представленному в произведении. А фобия многих людей – неонацизм, пускай останется на этих страницах и не выходит за их пределы. Только в таком случае я смогу высказать все, что хотел, предельно ясно и четко. Напоследок предисловия скажу, что "Стеклянное солнце" – это не призыв и не методичка, а художественное произведение, призванное ознакомить читателя с жизнью людей, чьи взгляды не разделяются общественным большинством.
Часть I
"Наследие предков"
Глава 1
Андрон Романович Цапф сидел в гостиной своего дома и читал любимый цикл книг об изучении языков мира. В этом, безусловно полезном цикле, говорилось об особенностях речи коренных народов русского севера, Африки, племен Латинской Америки и многих других интересных представителей планеты Земля. Неторопливо потягивая чай, Андрон Романович размышлял о том, в чем разница между народами Якутов и Чукчей. Как они отличают друг друга и где обитают. Довольно интересный вопрос для подкованного интеллектуала с выточенными годами вниманием и усидчивостью.
В этот же момент с улицы перед фасадом его дома послышался какой-то крик. Поначалу шум не вызвал интереса у сидящего перед обогревателем Цапфа. Но затем крик усилился так, что задребезжал подоконник. Странный голос отдавался в ушах.
– Снова эти черти. – Проговорил с легким польским акцентом Цапф.
– Что кричат? – Со смешком из кухни послышался голос жены, Маргариты Ивановны Цапф.
– А кто их знает, бусинка моя!
Андрон Романович неторопливо встал с кресла и поставил кружку на стеклянный столик возле себя. За день работы он сильно устал и сейчас, в полдесятого вечера, как раз перед сном, хотел отдать себя на часок-другой любимому журналу, попутно осваивая культуры и языки разных народов.
За окном на улице шел небольшой дождь, город накрыли сумерки. Но синеватое небо позволяло видеть еще очень хорошо. Цапф отодвинул в сторону шторку и потянул за ручку стеклопакета.
– Что на этот раз, господа нетерпеливые?
Цапф, с одной стороны, был насторожен столь частыми визитами незваных гостей, а с другой веселился от их беспомощности перед ним.
В 5 метрах от дома, прямо на дороге, стояли двое. Один рослый и весь в татуировках, второй чуть поменьше, лысенький. Он и заговорил, постоянно спотыкаясь в речи.
– Ты к-когда уже с-свалишь с нашего г-города?
Цапф усмехнулся.
– Я тебя в четвертый раз уже вижу, ты пластинку-то смени, сосунок зигующий.
Фраза, по-видимому, задела второго, татуированного.
– За речью следи, жид, тебе еще на прошлой неделе было сказано, чтобы ты собирал свою барахолку и валил отсюда. Почему ты все еще здесь?!
Вызов, с которым говорил амбал, подействовал на Цапфа ободряюще. К своим 46 годам он был научен горьким опытом столкновения с подобными гопниками, в них он видел себя. Давно это было, 25 лет назад.
– Да ну вас, убирайтесь-ка вы сами. Мой магазин, равно как и меня с моей семьей оставьте в покое. – На этом моменте он решил пожалеть юных дураков и иронично заговорил. – Ну зачем вам эта свастическая дурь? Умер Гитлер давно уже и не будет никакого четвертого рейха, идите лучше работать да детей воспитывать.
Цапф закрыл окно и занавесил шторку, которая теперь надежно ограждала его от вида молодых беспредельщиков. Господи ты боже мой, он потерял драгоценных три с половиной минуты на каких-то хулиганов вместо того, чтобы посвятить время на действительно полезное дело.
Из кухни показалась Маргарита Ивановна и вынесла небольшую чашку чая, сыр в серебристом блюдце и вино. Любимое вечернее сочетание Цапфа выглядело очень аппетитно.
– Благодарю.
Он поцеловал нагнувшуюся к нему жену в губы и снова углубился в мир букв на сероватой бумаге. Фонарь на люстре освещал эти буквы и впивался всеми свои лучами в каждый метр пространства комнаты, заставленной старинными шкафами, столами и прочей мебелью с многолетним стажем службы. Свет не доставал разве что до окна, за которым будто их и не было, растворились эти двое.
Камин трещал своим сладким теплом, Андрон потягивал вино и закусывал его сыром. В такие минуты начинает казаться, что жизнь дарует тебе все, что ты хочешь. А хочешь на самом деле немного.
"Чукчи для защиты от холода строят зимой убежища изо льда…" – На этой фразе Цапфу пришлось прерваться, так как в дверь с огромной силой постучали. Два мощных удара в крепкую дубовую услышали все в доме, в том числе уже готовившиеся ко сну дочери Андрона: Ксения и Марина. Одной недавно миновало 18, вторая готовилась через месяц встретить 16-летие. Они обе стояли на пороге