раны, вытаскивает, все в крови, и мажет ими меня по лицу.
– Вот так! – торжествующе кричит он. – Теперь леди Джейн настоящая охотница!
Компания взрывается аплодисментами, но тут я внезапно чувствую во рту горький вкус желчи, и меня рвет в грязь, и горячие, непрошеные слезы ручьем текут из моих глаз.
Матушка в гневе налетает на меня и рывком поднимает на ноги.
– Возьми себя в руки! – негодует она, влепляя мне жгучую пощечину. – Как ты смеешь нас подводить? Соберись. Неужели ты не видишь, что все на тебя смотрят? Что это за поведение? Имей в виду: в этом мире нельзя быть такой неженкой. Черт возьми, что же мне с ней делать?
– Успокойся, дорогая, – утешает ее батюшка, не обращая внимания на мое горе. – Я уверен, что Джейн извлечет полезные уроки из сегодняшнего дня. А если нет, если она снова выставит себя подобным образом, ей известно, каковы будут последствия.
Бросив на меня зловещий взгляд, он идет к своей лошади.
Все вскакивают в седла, и кавалькада направляется к дому. Я, дрожащая и залитая кровью, еду позади на своей белой Леди. Мои руки почти примерзли к поводьям. Я утешаю себя мыслью о том, что после первого окровления других обычно не устраивают. Но в то же время я сознаю, что еженедельные охоты будут повторяться, как кошмарный сон, и несколько раз в течение следующей недели просыпаюсь с криком от воспоминаний об этом ужасе и о страданиях несчастного животного.
Фрэнсис Брэндон, маркиза Дорсет
Брэдгейт-Холл, ноябрь – декабрь 1544 года
Мы с Генри в постели. Как всегда, возбужденные после охоты, мы наслаждаемся друг другом. Милорд – похотливый, страстный любовник, и иногда ему удается метнуть копье два-три раза за ночь, но нынче я не в духе и не могу получить настоящего удовольствия. И все по вине этой глупой девчонки, которая сегодня так опозорилась во время своего охотничьего крещения.
Кроме того, мне не дает покоя замечание Генри насчет того, что Джейн не мальчик. При всей его силе и той страсти, с которой мы предаемся любовным утехам, при всех мерах, принятых мною для того, чтобы произошло зачатие, удивительно, что все эти четыре прошедших года и даже дольше мое чрево остается бесплодным.
Лежа без сна на пуховой постели, отбросив с обнаженного тела одеяло, я замечаю, что становлюсь грузной. Я всегда любила вкусно поесть и выпить доброго вина и теперь осознаю, что потворство своим слабостям имеет последствия. Днем жесткий корсет и тугая шнуровка помогают скрыть раздавшуюся талию, толстый живот и тяжелые, отвислые груди.
Но ночью, при свете свечи…
Подняв голову, я вижу, что Генри тоже не спит и что мои дородные груди производят на него обычное впечатление. Возможно, думаю я, тучное тело – это не так уж и плохо.
Но раздумывать некогда. Он набрасывается на меня.
На этот раз наша страсть приносит плоды. К Рождеству я узнаю, что у меня будет еще один ребенок. Мы оба молимся о рождении долгожданного сына. Ах да, и не забыть бы послать на Святки подарок Анне, цыганке, в благодарность за ее колдовство.