Просвечивающие предметы (сборник). Владимир Набоков

вдвоем, мы пошли дальше по широкому тротуару, только очень медленно. Я неловко повторил свой вопрос.

      – Да, сносно, – отвечала она. – Я тут прогощу у друзей до Рождества.

      – Себастьян замечательно выглядит, – сказал я.

      – По-моему, тоже. – Клэр обернулась, потом быстро взглянула на меня из-под ресниц. – А когда я с ним познакомилась, вид у него был конченый.

      Вероятно, я спросил: «И когда это было?» – потому что припоминаю такой ответ:

      – Этой весной, на каком-то отвратном приеме в Лондоне. Правда, вид у него на приемах всегда конченый.

      – Вот твои «бон-бон»[18], – произнес позади нас голос Себастьяна.

      Я сказал им, что иду на станцию метро «Этуаль», и мы стали огибать площадь Звезды по часовой стрелке. Едва мы начали переходить авеню Клебер, как какой-то велосипедист едва не сбил Клэр.

      – Глупышка, – сказал Себастьян, хватая ее за локоть.

      – Слишком уж много голубей, – сказала она, когда мы преодолели мостовую.

      – Да, – отозвался Себастьян. – И этот запах…

      – А чем они пахнут? У меня заложен нос, – спросила она, втягивая воздух и вглядываясь в густую толпу толстых птиц, важно разгуливавших у нас под ногами.

      – Ирисами и резиной, – сказал Себастьян.

      Рык грузовика, пытавшегося разъехаться с мебельным фургоном, вспугнул птиц. Они взметнулись, замельтешили в небе и стали рассаживаться в перламутрово-серых и черных рельефах Триумфальной арки, а когда иные суетливо срывались опять, казалось, что куски резного фриза вдруг превращаются в хлопья трепещущей жизни. Несколько лет спустя в третьей из книг Себастьяна я обнаружил эту зарисовку «камня, переходящего в крыло».

      Мы пересекли остающиеся авеню и подошли к белым перилам станции метро. Тут мы и расстались, вполне жизнерадостно… Помню удаляющийся дождевик Себастьяна, серо-голубую фигуру Клэр. Она взяла его под руку и переступила, чтобы попасть в ногу с его шагом вразвалку.