л пульсирует, словно единый аморфный организм, родившийся из отдельных личностей. Громадная амеба, единственная цель которой – непрерывное удовольствие. Она бьется в оргазмических конвульсиях, раз за разом выворачиваясь наизнанку, исторгая наружу новые конечности и вбирая внутрь старые, имея сама себя всеми доступными способами.
Люди сплелись столь тесно, что порой сложно различить границу. Каждый любит каждого, все друг друга и никто никого в отдельности. Терпкий аромат секса сводит с ума, количество феромонов на квадратный метр зашкаливает. Стоны, подвывания, крики и рычание – все сливается в безумную какофонию похоти и разврата.
Время остановилось. Нельзя понять, когда началась оргия, сколько длится и будет ли у нее конец. Людям не требуется ни отдых, ни пища, ни сон. Все вытеснила главная потребность – бесконечный непрекращающийся оргазм.
Час? День? Год? С одинаковой вероятностью миновал любой промежуток. Но, наконец, что-то меняется. Бугрящаяся поверхность человеческого клубка дрожит, исторгая из себя одно отдельное тело.
Вытянувшись во весь свой громадный рост, мужчина медленно отходит от вместительной кровати. Гигантские мышцы полны сил, на лице – ни тени усталости; лишь взгляд, мимолетно брошенный на совокупляющуюся свору, источает некое разочарование, граничащее с раздражением.
Остановившись, человек задумчиво смотрит в одно из трех широких окон. Ставни распахнуты, легкие занавеси колышутся под дуновением живого ветерка, свежий воздух приятно холодит разгоряченное тело.
За окном – бесконечная равнина, наполненная запахами трав и, собственно, самими травами. Уходящее к горизонту море зелени снизу; другая бесконечность – серый полог облаков – сверху. Две параллельные плоскости идут прямо, насколько хватает глаз. Ни деревца, ни холма, ни просвета. Суровый, мрачный и довольно однообразный вид.
Тот, кого называют Зевсом, вглядывается в бескрайний простор. Даже с его пронзительным зрением рассмотреть окончание травяного океана не получается. Взор устремляется к той неимоверно далекой линии, где облака встречаются с полем, образуя иллюзию всамделишного небесного свода. Впрочем, мужчина знает, что если идти в ту сторону, то не достигнешь преграды и за целую жизнь. Таково иллюзорное строение и феноменальная двойственность этого загадочного мира.
Взглянув во второе окно, можно во всех деталях рассмотреть бесконечный океан, катящий громадные валы прямиком к низлежащим утесам. Посвист ветра, суровый рев волн, мокрые брызги – все реально до безумия. И в то же время, добраться до противоположного берега невозможно: его просто нет. Так же, кстати, как и дна.
Третье окно выходит к яблоневому саду. Стройные ряды деревьев; ухоженные газоны, полные зелени; налитые красным плоды, готовые хоть сейчас на стол. Оттуда веет вкусным фруктовым бризом, ароматом спелых яблок и неповторимым благоуханием осеннего парка.
Оглянувшись на просторную комнату, гигант разом охватывает взором все три оконных проема. Из одного дует ледяной бриз, из второго доносится душистый ветерок, третий пышет травяным ароматом.
Как окна большой, но все же отнюдь не громадной комнаты могут выходить на три абсолютно разных бесконечных пейзажа? Одна из загадок Дома Утех, которую Зевс разгадал так давно, что уже успел позабыть решение. А начинать заново – неимоверно лень.
Центральное ложе продолжает бурлить человеческим хитросплетением, воздух полнится бесконечным сладострастным гудением. Мужчина проводит по лоснящимся телам вполне равнодушным взглядом и отворачивается.
Четвертая стена комнаты темнеет дверным проемом. Шагнув к единственному выходу, Зевс неторопливо отворяет створку.
Стоит выбраться наружу, и мир моментально меняется. Обитель плотских утех остается за спиной, мускулистое тело разом становится чистым и бодрым, как после тщательной помывки. Отогнав наготу, на мускулистом торсе появляется свободная красно-белая роба, покрытая позолотой и подвязанная алыми ремнями. Голова гиганта украшается темной диадемой, на ногах материализуются роскошные сандалии. Теперь мужчина и впрямь похож на античное божество, какими их изображали граждане древней Греции.
Перед Зевсом открывается роскошный амфитеатр, заполненный зеленью и коврами. Промеж изящных кустов высятся мягкие скамьи и роскошные кресла; возле сидений – широкие столы, ломящиеся от яств. Плеяды свежеприготовленных блюд без устали сменяют друг друга, нигде не повторяясь; таким количеством еды можно накормить, без преувеличения, целый город. Над простором трапезной плывет сладкий запах обжорства и неуемного аппетита.
Это место не менее странно, чем предыдущее. Тут можно насыщаться без перерыва, есть и пить столько, что глаза начнет рябить от пестрящего разнообразия пиршественных тарелок, а руки больше не смогут подносить еду ко рту. Окружающие столы никогда не опустеют, блюда не остынут и не испортятся, и больше того – желудок будет с радостью принимать все новые и новые порции до бесконечности!
Истинный рай чревоугодия, каким его могла бы представить больная фантазия голодающего.
Громадный мужчина проходит внутрь амфитеатра.