топот, возня.
Хозяин несколько раз убегал, возвращался, показывал Гурову бутылки, сыщик даже не поднял головы, лишь сухо сказал:
– Я не знаток, и мне лично беспокоиться нечего. Ведь это твоя голова, а не моя.
Наконец собрали ящик бутылок разного калибра, положили несколько коробок шоколадных конфет.
– Посчитай. – Гуров вытащил стопку российских денег, понял, что их не хватит, достал из внутреннего кармана пачку долларов.
– Аллах! – Хозяин замахал руками. – Это мой подарок. Шайтан меня забери, если я возьму деньги.
– Тебе виднее. – Гуров положил в карманы бутылку водки и бутылку коньяка, две плитки шоколада. – Я отпустил машину, приеду через час. – И, не поклонившись, вышел.
Я ничем не отличаюсь от рэкетиров, рассуждал Гуров, подходя к подъезду Классика, когда увидел, как от дома отделилась темная фигура. Сыщик мгновенно шагнул к столбу, почувствовав в руке холод «вальтера».
– Лев Иванович, – тихо произнес незнакомый мужчина, – вам маленькая бандероль от Петра Николаевича. Я сегодня улетаю. Что ему передать?
– Я его люблю… и пусть не хоронит на Ваганьковском. Я не заслужил.
– Понял. – Мужчина протянул Гурову целлофановый пакет и скрылся.
Судя по форме и весу, в пакете лежала книга. Гуров вздохнул, позвонил в дверь. Вспомнил, что и три года назад звонок не работал, вошел в подъезд, постучал в квартиру направо – там обитал Классик.
– Входи, Лев Иванович, знаешь, что дверь не запирается, – раздался на удивление знакомый молодой голос.
Гуров увидел Классика и Сильвера, которые неторопливо пили чай. В комнате ничего не изменилось: та же китайская ширма, загораживавшая необъятную кровать, рядом с ней манекен во фраке и цилиндре, буфет времен покорения Крыма. Только лицо хозяина как бы помолодело, и глаза стали еще больше. А вот Сильвер абсолютно не изменился, так же хитро косил и ухмылялся своим мыслям.
Гуров молча выставил на стол бутылки, положил конфеты, снял плотную куртку, переложив «вальтер» в карман пиджака.
– Здравствуйте, ребята, рад вас видеть, – сказал он и сел к круглому столу.
Классик кивнул, а Сильвер хриплым голосом ответил:
– Привет, сыщик. Мы тоже рады, но были бы в восторге, если б ты принес хлеба и колбасы. Колюня второй год не потребляет, а я так, изредка, без особого желания.
– Я тоже могу, – словно оправдываясь, заметил Классик. – Но как увижу Капитана, стакан из рук выскальзывает.
– А что с Алексеем Ивановичем? Я ему звонил, так, верите, не узнал меня. Болеет?
– Болеет. – Классик кивнул. – Чем и я болел, только меры не знает, организм стал совсем плохой. Считанные дни остались.
– Так он же в рот не брал! – воскликнул Гуров.
– Как жену с сыном бандиты грохнули, так и взял сразу же. А у него, как у меня, наследственный алкоголизм. Они в очереди стояли, а подонки эти проезжали и из автомата, потехи ради… А! – Классик махнул тонкой рукой.
– А если работать его заставить? – спросил Гуров.
– Где она, работа? И где ваша