периода в жизни, только закончился для него шестилетней путь неофита, рыцаря, скитальца, воина с нечистью и проклятого, но надежды на прошлых так и не предвидится. Кто же ещё посмел нарушить покой этого мира, что даже его учитель решился оставить покой уединения и пуститься в гущу событий.
– Учитель? – снова вопрошает парень.
– Единый мне говорит, чтобы я шёл в город Рихад, – заговорил Варкут’нель-Гайн и голос его, как всегда строгий. – Там пребывает мерзость, которую ратоборец имперский хочет извести, но не может.
– Почему не может?
– Закон Империи не видит в новых проповедниках искривлённой лживой религии ничего страшного, ибо они не сделали ничего плохого. Но это обман, ибо всему жуткому только предстоит свершиться, – грозно заключил Варкут’нель-Гайн. – Империя борется с отростками приспешников зла, ставшими радикальными, но не узрит корня, ибо всё око государево вбирает на восток.
– И в чём же их цели, учитель?
– Всяк стремится ради власти собственной, но не эти. У этих иная цель, ибо желают они исполнить волю господина своего. А господин их один «ада» даэдрических, который не желает оставлять планов по покорению Тамриэля, – глас мужчины, бредущего со стоицизмом через марево Хаммерфелла, становится всё строже, его посох постукивает по камню дороге в такт словам. – Мы обязаны отвратить народ от мерзкого почитания зла, ибо тогда миру грозит опасность. Мы идём, чтобы отвратить их от ереси, чтобы спасти от погибели слабых, немощных жителей Тамриэля.
– И куда же сейчас нас ведёт путь?
– Сейчас мы взойдём в Норт Холл, дабы объявить о проповеди покаяния. Чувствую я, что край этот может стать оплотом нового губительного поклонения тому, что уже пытался захватить Тамриэль во времена эпохи многоцарствия и альянсов.
Азариэль вспомнил историю и с лёгким трепетом встретил образы, которые являлись ему в момент чтения учебников по истории второй эры. Вторжение орд даэдрического принца уже было и оно прошлось разрушительным огнём по Сиродилу, но когда горят огни в храме Единого этого не может случиться больше.
– Но если Люцию, тому, кто соединил в себе все силы всех принцев, не удалось выполнить заветную мечту даэдра, как с этим справится один принц? – подивился парень, утирая пот со лба и взирая на пустоши, бескрайние и слепящие сухостью песка. – Да и как он прорвётся, пока горят огни в храме Единого?
– После поражения Люция сделалась распря между даэдра, и никто боле не восхотел водиться друг с другом, но Единый говорит, что Молаг Бал сильнее всех возжелал довершить начатое Люцием и послал своего любимого даэдрапоклонника по имени Ильгамеш, сделав его лже-пророком, который понесёт яд в мир.
Азариэль с удивлением вспомнил свой сон, но не стал его озвучивать, понимая, что это могут быть путы Вермины.
– Драконьи Единого…
– А насчёт огней… это последний акт почтения тамриэльцев Единому. Мало кто помнит, что это за Единый, но огни Его, есть огни договора, подтверждённые свидетелем