чтобы все это оказалось шуткой. Мне хотелось, чтобы она наклонила голову и с улыбкой посмотрела на меня; чтобы в ее фиалковых глазах блеснула веселая искра. Но она этого не сделала. Ее глаза стали пустыми, из них пропало все озорство, и осталась только тревога. Это было не то выражение, которое я хотел видеть на лице женщины, которая мне дорога. Когда я увидел ужас в глазах богини, я почувствовал себя так, словно мне ударили дубиной в живот.
Моя богиня.
Проклятье.
Наверное, она меня простила. Наверное, я простил ее.
Я подобрал несколько раковин и стал крутить их в руке. Мы оба молчали.
– Я не хочу быть пешкой, – сказал я.
– Отлично. Это война, а не шахматы.
– Что тебе нужно от меня?
Она выдохнула – медленно, почти содрогаясь.
– Кирин, мир умирает.
– Умирает? Что ты…
– Солнце должно быть желтым, но сейчас оно другого цвета. Небо должно быть голубым, но и это не так. Я достаточно стара и помню время, когда наше солнце не было оранжевым и раздувшимся. Я помню время, когда мы не нуждались в Завесе Тиа, которая защищает нас от излучения[50]. Мир умирает. Мы делаем все, чтобы его спасти, но у нас почти не осталось того, чем можно пожертвовать. Скоро настанет день, когда у нас совсем ничего не останется, и тогда конец уже будет близок, и это будет не пожар, а отупляющий холод и вечная тьма. – Она встала и посмотрела на нависшую над нами волну. – Если мы выберем этот путь, если будем и дальше делать то, что делали раньше, то проиграем. Сейчас мы лишь отдаляем неизбежное поражение. В этой войне проиграют все. Все.
– И ты хочешь, чтобы я это исправил? – На этот раз у меня в самом деле сорвался голос.
– Кирин, ты – мой козырь, мой туз в рукаве. Сделай то, что получается у тебя лучше всего – найди тропу, про которую никто не думал, дверь, которую никто и не подумал запереть на засов. Найди другой путь.
Я сел на мокрый песок.
– Я не знаю, как это сделать.
Она обняла меня.
– Ты сообразишь. Я в тебя верю.
Я горько рассмеялся.
– Это нечестно, Таджа. Как я могу отказать тебе после таких слов?
– Я играю не по правилам, – согласилась она и намотала на палец серебристый локон. – Но, с другой стороны, ты тоже.
– Если я в форме, то да. – Я указал на волну. – А что будем делать с этим?
– Здесь? Ничего. Это просто сон, а она – просто метафора. – Она подняла взгляд. – Рано или поздно все обрушивается: волны, империи, народы и даже боги.
Волна шевельнулась, сдвинулась с места.
– Таджа! – взвизгнул я.
Девочка прижала меня к себе.
– Не бойся, Кирин. Я тебя не брошу.
Темная волна упала и принесла с собой ночь.
20: Валатэя
(Рассказ Коготь)
В камине библиотеки Миллигрестов бушевал огонь. Вечер не был прохладным, и поэтому воздух в комнате мало подходил для дыхания; жар там стоял такой, как в пекарне. Джарит оставил Кирина в библиотеке, пообещав найти главнокомандующего и прислать слугу, чтобы тот притушил огонь.
Стены