известное дело, одна не ходит. Да и не считал Тир запрет на использование «прыжка» на войне такой уж бедой. А непонятные изменения, произошедшие с Катрин, насторожили его, но тоже не расстроили. Тир не стал разбираться, что послужило причиной изменений – ему было не интересно. Он отметил, что Катрин стала пахнуть чуть иначе, отметил намёки на изменение характера… пока ещё только намёки, незаметные ни для самой Катрин, ни для кого из окружающих. Выждав несколько дней, Тир убедился, что изменения никуда не деваются, предположил, что они будут прогрессировать, спросил себя, надо ли ему держать рядом с собой женщину, с которой непонятно что происходит?
Решил, что – нет. Не надо ему такую женщину. Она развлекала его два с половиной месяца, и этого более чем достаточно.
Расстаться с Катрин следовало по-хорошему – ни к чему обзаводиться в Рогере новыми недругами, тех, что есть, хватает, но никаких сложностей с этим Тир не предвидел. Влюблённость из девчонки, конечно, не вытянешь – не по его это части, а вот отрицательные эмоции изъять можно.
Он с лёгким сердцем сообщил Катрин, что больше она ему не нужна, и готов был вытянуть из неё все связанные с этой новостью переживания… а наткнулся на почти несъедобную смесь из лёгкой боли и несравнимой с этой болью радости.
– Ты больше не хочешь меня видеть? – уточнила Катрин. – Я… как-то изменилась, да?
Тир сам не понял, который из инстинктов заставил его отдать приказ замку на входной двери и генераторам защитных полей на окнах. А когда приказ был выполнен, он медленно кивнул:
– Ты изменилась. Ты что-то знаешь об этом?
– Я беременна! – торжествующе сказала Катрин. – Я беременна от тебя!
– С чего ты взяла?
В глубине души Тир облегчённо вздохнул. Девчонка умудрилась спутаться с кем-то на стороне, так, что он об этом не узнал. Если она действительно забеременела, это всё объясняет. Естественно, носить его ребёнка Катрин не могла – его семя было нежизнеспособным. Такие уж твари демоны, что при желании легко убивают жизнь даже там, где её ещё и нет.
Объяснять это светящейся от счастья Катрин он не собирался. Ей он собирался указать на дверь – всё ещё запертую дверь.
– Ведьма сказала мне, – ответила Катрин, улыбаясь. – Обещала, что, когда я забеременею, ты поймёшь, что я изменилась, испугаешься и прикажешь мне уходить. А ещё знаешь что? Лонгвийца когда-то обманули в точности так же. Он тоже был уверен, что женщина не может понести от него, пока он сам этого не захочет, да только его тогдашняя любовница сама оказалась ведьмой.
Развернувшись на пятке, взмахнув широкой юбкой, Катрин направилась к дверям.
Тир не останавливал её. Он думал…
Девчонка была уверена, что говорит правду. Означало ли это, что она говорит правду? Поверить в такое было невозможно, но точно так же невозможно было поверить и в то, что у неё был кроме Тира ещё какой-то мужчина.
Не смогла бы Катрин скрывать этого. Ни одна женщина не смогла бы. От кого угодно, но не от демона, читающего в людях, как в книгах с крупным шрифтом.
Тир смотрел в окно и ожидал, пока