сковырнуть. Пятно было куда менее важно, чем прыщ, ведь кроме Бруно его никто не мог видеть.
– Кстати, об аппетите, – заметил Кёлер. – Я попросил на кухне приготовить сэндвичи на ужин. Нам их принесут прямо сюда, чтобы мы не прерывали нашу изумительную игру.
– Благодарю.
– Александер, вы любите женщин?
– Да.
– Тогда у меня есть еще один прелестный сюрприз для вас.
Да ходи же наконец! Кёлер, перестав играть, вызвал у Бруно сильное раздражение. При нынешней ставке Бруно не терпелось перехватить инициативу. Ему предстояло втянуть противника в изнурительно затяжную игру, и он хотел как можно скорее добиться в этом успеха. Или он допустил промах? Кёлер потянулся не к костям, а к удваивающему кубику. Промах, точно. Бруно смирился с этим, напомнив себе, что намеревался вновь пробудить у немца азарт, а для этого богач нуждался в поощрении, чтобы продолжать игру. Но сейчас Кёлер был менее всего похож на жертву. Крупный куш, на который нацелился Бруно, оказался чуть дальше, чем он предполагал.
Кровь застучала в висках. Партия, в которой Бруно должен был второй раз проиграть, вступила в завершающую фазу, когда в кабинет вошла женщина. На ней была элегантная кожаная маска с узкими прорезями для глаз и ноздрей и застегнутая молния на губах. Кроме маски на ней была черная мужская рубашка, застегнутая на все пуговицы, а ниже – ничего, не считая черных туфелек. У нее были изящные гладкие длинные ноги, сиявшие в полумраке комнаты, точно подсвеченные прожектором. Треугольник коротко подстриженных волос между ног был светло-коричневого цвета. Когда женщина опустила на стол серебряный поднос с горкой крошечных бутербродов, Бруно различил между ее коленей оранжевый отблеск камина. Благодаря мутному пятну его взгляд как будто был направлен вбок.
Две фишки Бруно лежали на баре, сведя на нет возможности для рискованной игры.
– После вас, – произнес Кёлер.
Он зажал в руке стаканчик с костями, не торопясь продолжать игру, которой он пожертвовал ради блистательного представления. Бруно взял с подноса треугольничек тоста без корки с креветкой, крошечной подковкой лежащей в облачке сливочного крема на салатном листочке.
– Благодарю, – произнес он, не обращаясь ни к кому конкретно, а вернее обращаясь одновременно к талии женщины, принесшей им канапе, и к ухмылке хозяина. И тут его взгляд упал на стоящий у ножки стула чемоданчик с комплектом для триктрака. Он откусил уголок бутербродика, но язык ощутил вкус не креветки, а сладкого сливочного крема. Он сунул остаток сэндвича в рот и запил глотком скотча. Его губы опять странным образом занемели, точно на морозе, хотя в комнате было довольно жарко.
– Видите ли, все дело в том, на чем сосредоточено внимание, – заметил Кёлер.
– Прошу прощения?
Богач без всякого смущения указал рукой на женщину.
– Когда лицо и грудь прикрыты, больше не на что смотреть. Вот она, головокружительная тайна, – прямо перед вами!
Бруно,