та, поднимаясь со стула.– Да, тут ничего особенного то и нет. Так, салатики, колбаска собственного производства, холодец, огурчики с помидорчиками, тоже сама солила. Из горячего голубцы, плов, манты. Кушайте на здоровье.
К ней подошла Ксюша и обняла ее.
– А это,– представила она,– Не просто соседка, а мой самый настоящий ангел-хранитель, тетя Нина, которая помогает мне абсолютно во всем. И особенно на кухне.
– Ну что ты, дочка?– стало лицо той алым от смущения, а вокруг глаз и губ собрались в рисунок, словно сплетенный невидимым паучком, морщинки, которые придавали лицу особый вид доброты.– Какой из меня ангел? Это я так, по-соседски. Да, еще в память о твоей бабке. Хорошая она была, Клавдия Мироновна-то. Уж шибко я ее уважала.
Речь женщины была простой и легкой. Слушать ее было приятно и как-то умиротворенно. И я заметила, что такое впечатление она производила на всех, потому что, после ее слов, гости, не стесняясь, застучали ложками, вилками и ножами, попеременно хватаясь за общие блюда, чтобы переложить их содержимое себе в тарелки.
Ксюша тоже вернулась на свое место и, не отставая от нас, приступила к трапезе.
Какое-то время никто не заговаривал, наслаждая свои вкусовые рецепторы и набивая желудок едой. Но вскоре, после кратковременного всеобщего молчания, со стула поднялся Виктор Павлович.
– Прошу внимания,– обратился он ко всем, держа в руках бокал с красным вином,– Я, не в обиду Ирине, хочу поздравить свою дочь с Днем Рождения и выпить это вино за нее! Доченька,– повернул он тело на пару градусов в сторону Ксюши, чтобы всем стало понятно, кого он имеет в виду.– Что бы ни происходило или не произошло между нами, я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть я, твой папа. И ты всегда можешь положиться на меня. Для меня нет ничего важнее, чем твоя улыбка и радость в глазах. За них я готов отдать не только свое имущество, но и жизнь. Помни об этом и будь счастлива, Ксюшенька! Ура!
Он, подняв бокал над головой, словно дал нам команду, которой я, лично последовала безоговорочно, троекратно выкрикнув вместе с другими: « Ура! Ура! Ура!».
Все выпили и опять принялись пережевывать пищу. Я же решила рассмотреть более внимательно Виктора Павловича, который вызывал во мне какой-то непонятный трепет во всем организме.
Ксюшин отец был красивый мужчина. Дочери достались его темные с густыми и пышными ресницами глаза. И если у Ксюши они смотрелись естественно, то во внешности Виктора Павловича это добавляло такой шарм, который у меня вызывал, ко всему прочему, еще и зависть, потому что мои ресницы оставляли желать лучшего. На его худом лице выделялись четко очерченные скулы, придавая ему мужественность. Губы были тонковаты, но не портили общего впечатления. Подтянутый, стройный и высокий, для своих лет, а судя по взрослой дочери годиков ему было далеко за пятьдесят, выглядел он сногсшибательно. Одет он был со вкусом и согласно торжеству, подчеркивая этим важность момента. В отличии, опять же от меня, одетую в простые джинсы и обычную блузку, которую я ношу, из ее практичности, повседневно. « Но я же не виновата?–