черноту окружающего нас над костром купола и огляделись. К этому времени короткая летняя ночь уже начала сменяться зарождающимся на востоке рассветом. И то, что мы увидели в светлеющей мгле скорого утра, было невероятно! Все вокруг – траву, кусты, песчаный берег и даже воду – покрывали белесые пятна «снега». Подёнка лежала повсюду: где-то пореже, где-то – особенно ближе к воде – погуще. Рыба продолжала пиршествовать…
Но скоро мы заметили, что снегопад пошел на убыль. «Снег» падал все реже и реже. Вот уже начали пролетать только одиночные «снежинки», а вот через некоторое время исчезли и они. Июньская «метель» закончилась, продлившись около получаса…
Мы долго еще не могли уснуть, возбужденно обсуждая то, что нам довелось увидеть. Но сон все-таки взял свое и, накрывшись все той же плащ-палаткой и прижавшись к папе, мы – под потрескивание затухавшего костра и продолжающегося шума на реке – уснули тем крепким сном, которым можно спать только в детстве…
Не знаю, спал ли сам папа, но он разбудил нас, когда раннее летнее солнце уже вовсю слепило глаза тем утренним белым светом, которого днем не увидишь. Костер потух, лишь отдельные угли, сохранившие форму сгоревших сучьев, еще продолжали дымиться, причудливо меняя свой цвет от черного до белого и обратно. На реке было тихо. Мы побежали к воде умываться и увидели, что «снег» из подёнки еще сохранялся в складках берегового песка, виднелся в траве. Но ночного плотного «снежного» покрова уже не было, а оставшиеся его клоки под слепящим утренним солнцем уже не казались такими белыми, какими виделись нам ночью. Сейчас они посерели, сбились в мокрые, грязные и непривлекательные комки. Было даже трудно представить, что они слеплены из той бесчисленной белой бабочки-подёнки, что завораживала нас своим «снегопадом» прошедшей ночью.
Мы вновь раздули огонь в костре, вскипятили чаю, перекусили, а потом приступили к рыбалке. Но клев, несмотря на прекрасное июньское утро, предвещающее жаркий летний день, был очень вялым, а иногда и вовсе пропадал.
«Да, – ближе к полудню сказал папа, поглядывая на высоко поднявшееся солнце, – подёнка устроила нынче праздник речным обитателям, а, вот, нам, рыбакам, рыбалку-то подпортила! Сыта рыба, не желает брать нашу наживку. Давайте-ка, сыны, будем собираться домой».
Нам, конечно, хотелось еще немного побыть на реке, но поскольку на разгоравшемся солнцепеке после короткого сна прошедшей ночи мы с братом дружно, в отличие от сытой рыбы, клевали носами, то не стали особенно возражать и принялись послушно собирать нашу нехитрую рыбацкую поклажу. И только сейчас, когда заливали догоревший костер и сворачивали бамбуковые удочки, обратили внимание на то, что к этому времени вокруг нас вообще не осталось ни малейшего следа от того, что мы пережили ночью. «Июньский снег» исчез без следа. «Вот и птицы голодными не остались. Так что все должны быть довольны подёнкой: и рыба, и птицы, и мы! Хотя бы за то, что довелось нам увидеть это чудо – «снег» в июне. А рыбы мы с вами