Аким наконец увидел его в старенький прицел своей двустволки и, выровняв дыхание, приготовился стрелять.
Сохатый, – это был зрелый самец с мощной кроной рогов, – пришёл почти бесшумно. Только начинало светать, ещё в низинах белели клочки тумана, воздух был влажным и оттого как будто тяжелым. В прицел попадал только бок лося, да и то размыто, молочная предрассветная мгла утреннего тумана затрудняла видимость, к тому же зверь как мишень стоял под неудобным углом.
Прицелившись и затаив дыхание, Николай выстрелил. Лось мощно дёрнулся: выстрел повалил его наземь, но не пробил насквозь. Заряд прошёл по касательной, вдоль хребта. Тут же грянул второй выстрел, из второго ствола. Эта пуля в щепки разнесла правую ветвь лосиных рогов. Аким, с досадой закусив губу до крови, судорожно заряжал следующую двойку патронов, намереваясь шарахнуть дуплетом, из обоих стволов одновременно. Зверь же быстро оправился от шока и вскочил, качаясь, словно на ходулях, на свои жилистые, длинные ноги. Хоть и подраненный, лось стремительно понёсся в чащу леса.
Акима объял первобытный азарт погони. Он начал бесшабашно, без оглядки преследовать зверя, стремясь удержать его в зоне видимости. Погоня шла с явным отставанием охотника, но Аким видел кровавые отметины, слышал треск ломающихся веток. Обманчивая уверенность, что подраненный зверь вот-вот начнет сдавать, вела человека вперёд.
Где-то через час Аким, запыхавшись, решил остановиться и перевести дух. На несколько минут он даже замер, прислушиваясь: стало ясно, что сохатый оторвался и стремительно удаляется. Преследовать становилось бесполезно, хотя кровавые следы всё ещё просматривались на листьях и ягеле. Но лось сильный, и рана для него лёгкая. Отошёл от шока, лес его дом родной, – ищи-свищи его теперь.
Оглядывая глухую сумрачную тайгу вокруг, Аким вдруг отчетливо понял, как далеко он от лагеря. Рой тревожных мыслей заставил его сесть на ближайший бугор из сухого валежника: было о чём призадуматься. От засады до лагеря километра два, ещё путь преследования… Выходило, что до лагеря километров около пяти или даже больше, – лось, уходя, петлял, следы путал, траектория движения кривая и ломаная. Нужно было понять, в каком направлении он удалялся, преследуя зверя. По прикидкам получалось, что он сместился на северо-восток.
Наконец Аким поднялся, поправил снаряжение и побрёл в обратный путь, к лагерю, стараясь идти по своим следам. Это оказалось непросто, тайга забирала и сглаживала и его прежние следы, и следы лося. Пройдя около километра, он понял, что лес вокруг чужой, незнакомый, и непонятно, куда дальше идти.
Липкий, тревожный страх подкатил и зажурчал на уровне живота. Он заставил себя думать. А что тут думать? Понятно, что заблудился в тайге – и это серьёзно.
Аким начал оглядывать густой, хмурый лес вокруг, присматривая большие деревья и стараясь выбрать покрепче и повыше. Выбрал старую, высокую ель, снял рюкзак, поправил ружьё и начал карабкаться на самый