равнодушье, гнев, уходы,
Да, я была соперницей Свободы.
Но было время – опускала руки,
Была готова внутренне к разлуке.
– Прощай! На торный путь я режу ленту.
Так что ж ты не использовал моменты?
Сильнее воли, бунта и призванья
Держало притяженье обожанья?
Ты мне внушил, что это фарисейство.
И шлюхи предпочтительней семейства.
Но крайности, как водится, похожи.
И многоложье остужает тоже.
И самая убийственная стужа
Во взгляде обессиленного мужа.
Но повседневность не дает поблажки.
Нет времени обдумывать как тяжки
Вериги наших мертвых отношений.
Лишь день за днем все больше расхождений,
Все меньше общего тепла, стола и крова.
Зато – одеты, сыты и здоровы.
Однажды с одноклассницей-подружкой
Мы собрались на скромную пирушку.
Сидели. На столе «Киндзмараули».
И выпили немного, а уснули.
Проснулась. Нет подруги. Наблюдает
За мной чужая женщина. Седая,
Высокая, красивая, но все же
Неуловимо на меня похожа.
– Ну что, давай хоть выпьем за знакомство?
(Почудилось мне – нотки вероломства
Сквозили в голосе глубоком с хрипотцою)
Ведь мы давно соперницы с тобою.
А ты сильнее оказалась, чем казалось.
Цена ль не высока за эту малость?
Ради чего и от чего ты отказалась?
Ты ж поняла, что не сошелся клином
Весь белый свет на нем, неповторимом?
Давай с тобой пожмем друг другу руки,
Мне кажется, хорошие подруги
Из нас получатся. Нечасто предлагаю
Я дружбу женщине. – И как в огонь шагая,
Я протянула руку ей. И взвыла —
Таким суровым то пожатье было.
Но новую подругу мне ни разу
Не довелось увидеть. Смерть, зараза,
Приперлась. Молча, дико, глухо
Сцепились я и смерть-старуха.
И в этой схватке я была страшнее.
И рвали мои челюсти сильнее
Ей горло, до отчаянья бесплотное.
И отступая, эта тварь голодная
Сожрала мое мясо, кровь и жилы,
Души ошметки и остатки духа.
Да мне не жалко, подавись, старуха!
Но, уходя, она лицо открыла,
И я, сползая в состоянье комы,
Узнала лик своей ночной знакомой.
Лекарство, перевязка и все прочее
Проделано. – «Ну спи. Спокойной ночи».
– Останься. Посиди еще, родная.
Я не был мужем идеальным, знаю.
Да что там «идеальным». Я скотина.
– Ты среднестатистический мужчина.
И дурачок. – Я прожил бы опять
Всю жизнь с тобою, если б выбирать
Пришлось мне снова. И могла б любой
Дорога быть, но лишь с тобой. С тобой.
Но стоит ли пустыни и страданий
Дрожь в голосе, отвыкшем от признаний?
…Заначку бы