матери,
что отцы —
коль нет ни стыда,
ни совести?..
Ни богу, ни чёрту —
нет! —
вы служите
бездне адовой.
Но если пробьётся свет —
себе ужаснётесь:
гады вы.
В Горловку
Я мечтала – как улыбнусь
веренице простых дней…
Но забыть никак не берусь,
что они не у всех… Эй!…
И что плачет Берёзонька,
защищая свой Дом, Свет…
Осушить бы мне слёзоньки!
И обнять бы её! – Нет…
Обернуться бы горлицей!
Полететь на Юго-Восток —
в опалённую Горловку…
Отчего-то там спит Бог…
Живой щит
Они —
как живой щит.
Кричат:
ОГОНЬ НА МЕНЯ!
И каждый
будет убит.
Давайте,
может быть, я.
Я жить
за чужой счёт
не выдержу.
Не хочу.
Убейте меня
влёт.
Заплачу.
И заплачу.
Жизнь проходит напрасно
Жизнь проходит напрасно.
Жизнь проходит нелепо.
Где-то просят лекарство
и немножечко хлеба.
Где-то снова стреляют —
да по сёстрам и братьям.
И опять умирают.
И Христы на распятьях
содрогаются снова —
никуда им не деться.
Бьётся в ужасе крови
сердце брата-Донецка.
Зря старается лето
нам излить свою милость…
Не со мною, а где-то…
Спи. Ничто не случилось…
Только матери плачут.
Только дети – калеки.
Слава извергам?.. Значит —
мы недо-человеки.
А солдаты в угаре
бьют по мирным кварталам.
Жизнь проходит бездарно.
Жить осталось так мало.
Слышу ночью, как в небе
стонут души невинных…
Я не можу без тэбе…
Это не-по-пра-ви-мо.
Северо-Запад. Юго-Восток
Здесь – я плачу от безлюбовья…
От желанья обнять любимого…
Там – привычно исходят кровью.
Стонут болью непоправимою.
Здесь – старательно я пытаюсь
похудеть (а вообще – поправиться)
Там – жгут, мучают и пытают.
Без сочувствия и раскаянья.
Здесь – так глупо и пошло ною
над собой – какая несчастная…
Там… Там насмерть стоят. С любовью.
За моё и твоё счастье.
Там опять хоронят детей.
Там опять разрушают комнаты.
Боже, будь Человеком! Пей
эту чашу – и всё исполнится.
Корни…
Где вы, Корни мои – Корниенки?
Улетели далёко-далёко…
Стопка писем упала за стенку…
Затерялась