ни жарко.
Вроде бы
правильно,
а зрителей —
жалко…
И приходят ребята.
Глаза свои
щурят.
Не простые ребята —
зубасты,
как щуки.
Их уже очень много,
я их
узнаю —
от рожденья
помноженных
на Отчизну
свою!
Начинаются
жарко.
Начинаются
с крика.
Голоса их
мужают,
оперяются
крылья.
Говорят, чертыхаясь:
«Даешь
новизну!!»
Попадаются —
каюсь —
и они
на блесну.
Это больно —
поверьте,
если сами
не знаете…
Все впервые:
и ветры,
и вьюги,
и наледи!
Побежденная
трусость!
Друзья по судьбе.
Только б знать, что ты нужен
не только
себе!
Почему же,
скажите,
стало
этаким шиком
ждать
не новых
открытий,
а новых
ошибок?!
И долдонить, как в бубен, —
ни покоя
ни сна:
«Я же знал, что так будет!..
Я ж
когда еще
знал!..»
Уважаемый критик!
Научите нас,
бедных,
без
ухабов и рытвин
в жизнь входить
постепенно.
Научите нас
пить
витаминные
морсы.
Научите
любить —
мы ведь сами
не можем.
Мы ведь сами
не знаем,
что нам делать
уместно.
Милицейские знаки
на дорогах
повесьте!
В ваши брюки
оденьте!
Руководством
уважьте!
Мы —
грудные,
мы —
дети,
в представлении вашем…
И задача
понятна,
и дело
простое…
Только, может,
не надо?
Может, лучше
не стоит?
Надоели
брюзжанья
и притворные
ласки…
Мы уж
как-нибудь
сами…
Критик,
вы не согласны?..
Что ж,
дорога открыта
для новых заклятий.
Вот трибуна,
критик.
Валяйте!
«Говорила мама…»
Говорила мама:
«Сынок,
уймись!
Чего тебе все
неймется?..»
Говорила мама:
«Делом займись…
Когда ж ты это
делом
займешься?..»
Дело мое, дело —
маета моя.
Мой восторг.
Мое любопытство.
Давняя усталость.
И крепкая шлея.
Торжество мое.