были побольше подземных коробок.
Так что за такое место работы рептилии будут держаться когтями, зубами и языком, если понадобится.
Поэтому, вероятно, участок перед домом Ламина выглядел идеально: чистота, порядок, над ландшафтным дизайном потрудился очень талантливый специалист, все ухоженно и красиво.
– Ну, вот мы и дома, – улыбнулся Аскольд Викторович, когда автомобиль остановился у въезда в гараж. – Милости прошу к нашему шалашу.
– Ну да, ну да, – усмехнулся Павел, выбираясь из машины и осматриваясь, – шалашик вы себе сложили неслабый.
– Допустим, по сравнению с твоим родовым поместьем это действительно шалашик, да и деревни крепостных у меня нет…
– А эти, – Павел кивнул на охранников и садовника, с любопытством рассматривавших хозяйского гостя, – разве не крепостные?
– Это – нанятые работники, они в любой момент могут уволиться.
– Ага, и вернуться в крысиные норы!
– Не надо так называть наш город, – поморщился Ламин.
– Ну почему же? Зачем приукрашивать действительность? Чтобы мириться с ней и дальше? Крысиные норы – они и есть крысиные норы. И ради того, чтобы выйти наружу, перестать прятаться, жить свободно и спокойно, дышать свежим воздухом, мне кажется, мы должны не сидеть на задницах, а действовать!
– Ну-ну, разбушевался! – Ламин одобрительно похлопал Павла по плечу. – Прямо революционер, мартышкин Че Гевара! Но мне больше всего нравится твое «мы» по отношению к нашему народу.
– А как же иначе? Мы – это мы, а они – это они. Людишки. Обезьяны.
Главное, не переусердствовать с пафосом и огнем в глазах. Но пока вроде все получается естественно, господин депутат настроен более чем благодушно. И мыслит позитивно.
– Ну, пойдем в дом, посмотрим, что там моя женушка на ужин приготовила.
– А она разве сама готовит? Кухарки у вас нет?
– Есть, конечно, но моя Сесилия предпочитает сама становиться у плиты, когда я ужинаю дома. О, а вот, кстати, и она!
Павел едва удержал на лице попытавшееся зловредно сбежать вежливо-приветливое выражение лица, увидев вышедшую на крыльцо хозяйку дома.
Ну да, реакция на имя этой змеюки у него подростковая, с легкой примесью дебильного «гы-гы», но это, скорее всего, от полного несоответствия внешности дамочки ее имени.
Вернее, с тем самым подростковым вариантом, Сисилией. Потому как с этим у всех самок рептилоидов дела обстояли неважнецки. Там не то что пышных форм, там вообще никаких форм не наблюдалось, так, пара несчастных кочек.
И Сесилия Ламина в этом смысле ничем не отличалась от остальных особей женского пола. Да и во всех остальных смыслах тоже: высокая, тонкая, узкогубая, с приплюснутым черепом.
Правда, дама, как и большинство остальных самок рептилоидов, постоянно носила парик, клеила ресницы и вытатуировала брови. И с помощью макияжа и правильно нанесенного тона сделала свое лицо более человеческим. Пусть и некрасивым, но человеческим.
И в целом смотрелась, в общем-то, гармонично. Может, потому,