ела вкусную пиццу, пила крепкий кофе со сливками в квартире у Иры и понимала, что по уши влюблена. Первый раз в жизни. Очень необычное ощущение: словно на крыльях летаешь и готова горы свернуть ради одного только желания своего любимого человека. О том, что мы не сможем быть вместе, я запретила себе думать. Не нужно травить себе душу. Буду наслаждаться пусть и редкими, но моментами счастья.
А утром, не успела я проснуться, в комнату зашел муж и с порога объявил:
– Вечером к нам приедут твои родители.
И ощущение эйфории исчезло, мгновенно сменившись животным страхом.
Супруг заметил это, подошел, сел на постель рядом, посмотрел внимательно в глаза:
– Перед вашей встречей я наложу на тебя уйму защитных щитов. Они и пальцем к тебе прикоснуться не смогут. Страшного ничего не случится, слышишь?
Я слышала, но от этого мне было не легче: родителей я страшилась больше, чем собственной смерти. Отец постоянно бил и открыто унижал меня все то время, что я жила дома, и я за последние годы жизни там приучилась не смотреть в глаза прислуге из-за возможности увидеть в них насмешку или жалость по отношению к себе. Мать, дико боявшаяся своего мужа, обычно наказывала меня исподтишка, что иногда было даже хуже отцовского жестокого отношения. Увидеть их сейчас, после восьми лет относительно спокойной семейной жизни? Нет, это выше моих сил…
– Ирма, поверь, если бы я смог, я отказал бы им в появлении здесь. Но это – политический завтрак. А правила ты знаешь.
Знала, всё прекрасно понимала, но поделать ничего со своими чувствами не могла.
– Хорошо, давай так: я буду тянуть до последнего. Если сегодня вдруг появится Ира, ты пустишь ее и позволишь ей вести себя так, как она того пожелает. Я целиком и полностью буду на вашей стороне, что бы ни случилось.
Да, это уже лучше. Намного.
– Спасибо…
– Успокаивайся давай. Ты выглядишь хуже утопленницы. Горничные зайдут и тут же упадут в обморок.
Фраза мужа напомнила мне об Ире и ее маске. Я захихикала. Супруг с удивлением покосился на меня и поинтересовался причиной смеха. Чуть поколебавшись, я подробно пересказала историю с курьером. Муж выслушал и хмыкнул:
– Вполне в ее характере. Бедный парень: такую мымру увидеть в дверях. Тут не только пиццу потеряешь.
Вечер приближался с жуткой скоростью почтовой кареты и горькой неумолимостью сторожевого бешеного пса, а я никак не могла заставить себя успокоиться, хоть на несколько минут забыть о встрече. Так плохо мне за эти восемь лет не было еще ни разу. Я уже и забыла, что это такое: дрожать от ужаса при возможном появлении в комнате матери или отца. И завтрак, и обед остались нетронутыми: мне банально не лез кусок в горло. Я даже представить боялась, как увижу родителей, как начну исполнять роль законной и радушной хозяйки и улыбаться им, как сяду с ними за один стол…
«Это что еще за похоронный настрой? Ты что, снова умереть собираешься? И что за причина на этот раз»
Она все-таки пришла!
«Ира!»
«Ох… Ирма, сумасшедшая, оглушишь же. Я тоже рада тебя видеть. Что у вас тут случилось?»
Не сдерживая эмоций,