и зубами прокладывать себе дорогу, в никому не нужную, убогую развалину.
Наконец кончились и деньги, которые она выручила за свою квартиру. И Эсмерине пришлось съехать из приличных меблированных комнат в убогую ночлежку на самой окраине. Сюда никогда не залетал ни один аэрол из числа тех, в марках которых она научилась довольно прилично разбираться, а единственный публичный экран, освещавший убогие улицы, сверкал над обшарпанной закусочной «Тексти Наггетс», основными посетителями которой были мусорщики, убогие местные проститутки и дальнобойщики. В кабине одного из таких она однажды и проснулась… Жизнь сделала круг и вернула ее к началу.
Содержательницей ночлежки оказалась Мамаша Байль. Как выяснилось, ее жизненная история была в чем-то схожей с жизнью Эсмерины. Только она не забралась столь высоко и нашла в себе силы не упасть так низко. Однажды, когда Эсмерина лежала на кровати под очередной дозой «дури», Мамаша Байль открыла дверь своим ключом, окинула ее раздраженным взглядом и, набрав в убогой ванной целое ведро воды, окатила ею Эсмерину. А когда та, ошарашенная вскочила, сурово произнесла:
– Вот что, потаскуха, клиентов водить – это пожалуйста, но чтобы «дури» у меня в номерах не было. Мне неприятности с полицией не нужны!
К ее удивлению, именно столь впечатляющая выволочка подействовала на Эсмерину. Они даже немного сблизились с суровой хозяйкой. Стылыми зимними вечерами Эсмерина сидела в ее комнате, единственной жарко натопленной во всей ночлежке, и рассказывала про свою жизнь. Мамаша Байль слушала ее большей частью молча, лишь иногда вставляя едкие комментарии. А по поводу сетований Эсмерины на предательство тех, кого она считала подругами, сурово отрезала:
– Какие там подруги… Там, милая моя, только скорпионши выживают. – А потом скривила лицо в злобной усмешке и сказала:– Да не переживай ты так! Все они рано или поздно здесь окажутся. Жизнь так устроена, что если у тебя ни профессии, ни детей, ни какого иного женского дела, кроме как «слабого передка», нет, а ты изо всех сил к сладкой жизни рвешься – тебе прямая дорога сюда. На дно! Так что скоро ты всех своих подруг-предательниц здесь обнаружишь. Помяни мое слово… – тут она мечтательно закатила глаза. – А ведь я тоже мечтала вернуться и показать «им всем». И даже вроде как способ нашла…
– Какой?
– Монастырь один… Про Государя и Светлых князей слышала?
Эсмерина удивленно округлила глаза.
– Не слышала? Ну ты и темень, – хмыкнула Мамаша Байль. – Небось ничего, кроме «Принсити» и «Гламур элит», в жизни не читала.
– И вовсе нет, – обиделась Эсмерина. – Читала. «Космо»… и еще «Эспесиаль»…
– Один черт, – скривилась в ухмылке Мамаша Байль. – Так вот, есть такие люди, которые могут тебе молодость и красоту враз вернуть. Причем по-настоящему, а не регенерацией кожи или пересадкой выращенных органов. Все, что у тебя раньше было, и в лучшем виде. Причем бесплатно…
Эсмерина