Византийская кунсткамера. Неортодоксальные факты из жизни самой православной империи
под своей камерой и заполз туда, завалив за собой отверстие. Стражники решили, что он бежал, хотя ничто не было повреждено, после чего началась охота за ним по всей империи. Жена Андроника была в качестве меры предосторожности арестована и помещена в его камеру. В первую же ночь он восстал перед ней из-под пола, «словно демон из Тартара», и они занялись любовью, стараясь делать это тихо, но при этом зачали своего сына Иоанна. Поскольку жену так строго не охраняли, Андронику удалось бежать из тюрьмы, но позже его нашли и снова арестовали (Никита Хониат. История 106–107).
Женщина, стесненная настолько, что у нее нет женских дел, не здорова (Василики 19, 10, 14, 8).
Поэт-сатирик XII века Птохопродром жаловался императору на то, как его жена словесно его оскорбляла, выгнала из спальни и морила голодом (Поэмы 1).
Боюсь я очень рта ее, боюсь ее я гнева,
Угроз ее весьма страшусь, а также отвращенья.
Она обвиняет его в том, что он бесполезен по дому, в то время как она делает всю работу:
Сидишь в жилище ты моем, но ничего не платишь:
ведь мрамор изничтожен весь, и пол весь развалился,
вся черепица сыплется, а крыша вся прогнила…
Двери не сменишь никогда, не приколотишь доску,
не перекроешь кровли ты и не поправишь стену,
ни мастера не позовешь, чтоб он ее исправил,
гвоздя ты даже не купил, его забить чтоб в доску…
На кой ты сдался мне такой? В чем польза, я не знаю.
Следующая сцена полна сексуальных намеков:
Ведь только в двери я вошел, наезднику подобно,
Как видит, что я спешился, поднялся и уселся…
она вдруг потихонечку начнет мурлыкать часто…:
«Как распластался ты на мне?», и «Как не постыдился?»
Хотел я ей, о государь, пощечину отвесить,
Однако ж, поразмыслив чуть, промолвил сам себе я:
«Клянусь душой твоей, Продром, сиди-ка лучше молча:
что б ни сказала, ты терпи и выноси все твердо.
Ведь коль ударишь ты ее и очень больно двинешь,
то, как ты стар и невысок, а также уж бессилен,
она поверх навалится и за собой потащит…»
Когда ж и посоха найти я не сумел, несчастный,
то поскорей тогда схватил метлу, и принужденно
я заклинаю и прошу и слезно умоляю:
«Всенепорочный мой, сдержи ее, уйми, Христе мой,
не дай ей повернуться, чтоб забрать мой посох,
не попусти мне окриветь по дьяволовой воле».
Она уходит, прячется, и, тут же дверь заперши,
уселась беззаботная – остался я снаружи.
Тогда, держа в руках метлу, я начал в дверь стучаться.
Когда ж рассвирепел вконец, стуча в нее так часто,
нашел я дырку и воткнул туда конец метелки,
однако тут она, вскочив и за него схватившись,
тянуть вдруг стала изнутри, а я, опять, снаружи.
Но как смекнула, что могу ее тащить я крепко,
метлу тут отпустила вдруг