должны закончить на этом, Орен. Мне было очень приятно поговорить с тобой. Приходи как-нибудь в клуб. Я буду обращаться с тобой по-королевски.
ОР: О, благодарю, ваша светлость. Я полагаюсь на ваше слово. И спасибо вам, мадам Сирена, за ваше время и замечательное выступление. Вы смешали все чувства в моей душе.
ММ: Рада быть вашей скромной ложкой-мешалкой.
Нет нужды говорить, мои верные читатели, что это новость недели, принесенная вам Ореном Робинсоном, который нашел Сирену, дал ей имя и заставил полюбить ее.
Хотя Сенлин уже читал это раньше, сердце его сжалось и забилось в ритме барабанной дроби. Он снова просмотрел последующие статьи, в которых описывались тщательно продуманные свадебные планы, включая специально заказанный оркестр с чудовищным названием «От присоединенья к объединенью». Он прочел все о зрелищной церемонии бракосочетания, включая парад, который охватил весь удел, и выпуск сотни парящих светильников, которые загорелись, столкнувшись со звездами удела, и их пылающие обломки посыпались на город, вызвав всеобщий переполох. Медовый месяц был не менее роскошным. Герцог зафрахтовал круизное судно под названием «Астра Титаника» – единолично, чтобы насладиться уединением с новобрачной, чему репортеры откровенно завидовали. Корабль летал вокруг Башни десять дней, и Робинсон, описывая это путешествие, дерзко отметил, что «герцог сотню раз прошел мимо всевозможных гаваней, не в силах выбраться из одной».
Сквозь балконное стекло Сенлин услышал смех города.
Глава третья
Башня – это пестик, трудящийся над содержимым земляной ступы. Он превращает в пыль кости, состояния, королей, любовь, молодость и красоту. Такова его единственная цель – раздавить.
Так что нет, я не откажусь от своего однозвездочного обзора песочного печенья кафе «Сотто». Мне жаль, что пекарь впал в отчаяние и готов покончить с собой, но, по крайней мере, теперь он знает, что я чувствовал после того, как съел его жалкие галеты.
Чтение о новой жизни Марии вызывало неприятные воспоминания об Эдит. Тот факт, что эти две эмоциональные нити переплелись в его сердце, стал источником сильнейших угрызений совести. Он все еще не мог сказать, надежда или безнадежность привели его в комнату Эдит той ночью. Мария стала таким нечетким призраком – причиной, идеалом, который легко обожать, но трудно любить. Эдит была, по крайней мере, настоящим и преданным другом.
Лежа на парчовом одеяле и глядя на три серых сюртука, висевших на стене – надорванные рукава одного жалко болтались, – Сенлин вспоминал свой последний час в доме Сфинкса. Он потратил его на завязывание узлов.
После примерки они с Байроном отнесли его новый багаж в помещение, которое олень называл «конюшней», несмотря на отсутствие лошадей. Однако на полу лежали кучи соломы, а на грубых деревянных стенах висели кожаные поводья. Сенлин тащил чемодан мимо одного стойла за другим, и все они были пусты. Он уже не в первый раз задался вопросом, не сошел ли Зодчий с ума. К чему, скажите на милость, лошади на вершине Башни?
Но