публикаций гравюры, но в ближайшем будущем нас ожидают страницы за страницами снимков: весь мир, разрезанный на ломтики и доставленный к порогу. – Они наблюдали, как фотограф осторожно извлек из сумки квадратную панель и вставил в камеру. – Знаете, они обычно посылали художника, чтобы рисовать казни. Просили оставлять тела осужденных, чтобы подпереть их и закончить рисунок. Отвратительно, честное слово.
– Сэр, нельзя ли выстроить субъектов в шеренгу? Мне нужно сфокусировать камеру.
– Разумеется!
Эйгенграу крикнул сержанту, стоявшему у каменного барьера, чтобы тот вывел осужденных. Закованные в кандалы ходы ждали за Стеной Воздаяния. Появление ходов сделало то, что удавалось немногим зрелищам в Пелфии, – объединило и сфокусировало толпу. Взрыв негодующих воплей был настолько сильным и внезапным, что Сенлин содрогнулся.
Головы у заключенных были свежевыбриты. В остальном они мало походили друг на друга. Их кожа была разных цветов. Один хромал от старости. Другая, казалось, еще не вполне выросла: железные кандалы болтались на худых, как палки, руках и ногах. Одни ходы смотрели на ревущую толпу – лоточники на ходулях, сверкающие линзы перископов – с выражением, которое варьировалось от паники до гнева и замешательства. Другие уставились в землю перед собой, будто стояли на краю обрыва. Один стоял с кляпом во рту, руки его так крепко сковали за спиной, что грудина выпирала, словно лемех плуга. Некоторые ругались. Некоторые плакали. Всего их было одиннадцать, и ни один не оказался убийцей, которого Сенлин видел в переулке.
– Генерал, я думаю, что произошла ошибка. Среди них нет убийцы.
– Неужели? Вы уверены? Смотрите, этот ход идеально подходит под описание. – Эйгенграу указал на старшего хода.
Его темная, как зола, кожа туго обтягивала крупный костяк.
– Нет, это совсем не он. Совершенно не он. Вызовите судью. Я сейчас же засвидетельствую это. – Сенлин с трудом продолжал играть роль неуклюжего, мягкотелого боскопа.
Захлестнувшие его чувства лишь усилились, когда фотограф вышел из-за камеры и начал приказывать осужденным ходам немного подвинуться в ту или иную сторону, поменять позу, поднять или опустить подбородок. Ходы повиновались, двигаясь оцепенело и недоверчиво.
– Ну, он сознался в содеянном, так что мы теперь, на самом деле, ничего не можем сделать.
– Но кто же все эти другие люди?
– Мистер Пинфилд, неужели вы действительно так плохо разбираетесь в основных положениях закона, относящихся к ходам? – Эйгенграу отбросил свой короткий плащ в сторону, чтобы добраться до кармана на талии. Он достал маленькую записную книжку и заглянул в нее. – Общее состояние мистера Кавендиша и мистера Брауна, включая все их активы и вычитая немалые обязательства, составило двести девятнадцать мин, восемь шекелей и одиннадцать пенсов. Общий долг этих заговорщиков составляет ровно двести девятнадцать мин, восемь шекелей и одиннадцать пенсов. Их смерть