охранники, ввалились внутрь, с меня стянули тяжёлое тело, уложили на кровать, я же отошла к стене и, поглядывая на дверь, пыталась поймать нужный момент, чтобы улизнуть.
Но один из охранников не сводил с меня глаз и всегда находился между мной и дверью, будто ему приказали следить за мной. Но больше меня нервировала его рука, что поглаживала удерживаемую ремнём брюк кобуру.
Влетел доктор, крикнул:
– Каталку сюда! Быстро в реанимацию!
Я встрепенулась, ощутив призрачный шанс на спасение. Но охранники преградили путь взволнованной медсестре.
– Лютый запретил увозить его, даже если ему станет плохо. – Процедил один из мужчин и глянул на меня: – Так и сказал: «Где она, там и я».
Врач раздражённо взвился:
– Поймите, что у вашего босса сотрясение мозга! Мало того, что травма сильная, так он ещё и от постели женщины столько времени не отходил! Без сна, без отдыха… От лечения отказался. Поэтому ему хуже стало. Необходимо немедленно провести томографию, иначе…
Он расписывал последствия беспечности их босса, но на охранников это не действовало. Глядя в каменные физиономии мужчин, даже я понимала, что доктор лишь тратит время. Он и сам догадался, лишь буркнул зло:
– Больше Лютый ничего не приказывал?
– Избавиться от женщины, если он умрёт, – тихо так, что услышала лишь я, ответил один из охранников.
Его тихий голос, казалось, прозвенел набатом. Захотелось закрыть уши и закричать от безысходности. Я беременна от насильника, который требует стать его женой, чтобы убить моего отца, а меня, если что пойдёт не так, безжалостно убьют! И никому… НИКОМУ! Никому нет дела до моего малыша.
Лютый лишь делает вид… Или у него срабатывает некая странная отцовская забота: мой нерождённый ребёнок взамен пропавшего. Жаль его, конечно, но ничего не оправдывает того, что Лютый сотворил со мной… И тем более нет никаких оправданий тому, что собирался сделать!
Прижимаясь спиной к прохладной стене, я смотрела, как люди в белых халатах возятся с Лютым, и молилась об одном: сдохни! Просто перестань дышать, и всё наладится. Я спокойно выношу твоего ребёнка, рожу его и попытаюсь забыть, как он был зачат.
Возможно, со временем, я даже научусь не ненавидеть отца своего ребёнка так отчаянно. А может, и нет. Но сейчас от тебя нужно одно – оставить нас. Не мучить. Уйти!
Перед глазами пронеслась картина счастливого будущего: я веду за руку моего сына, почему-то я была уверена, что родится мальчик, светит ласковое солнышко, над головой перламутрово переливается стыдливо прикрытое листьями парковых деревьев небо, а малыш спрашивает: «А где мой папа?».
Я вздрогнула и прижала руки к животу. И что я отвечу? Что стояла и смотрела, как он умирает? Что желала смерти тому, кто дал ему жизнь? Сжала челюсти и мотнула головой: Лютый бы стоял и с наслаждением следил, как я испускаю дух!
В груди будто ржавый гвоздь провернули. Я не хотела признавать, что это может и не быть правдой, отчаянно хваталась за ненависть. Нашу обоюдную лютую ненависть. Ненавидеть лучше, чем