и остались довольны и им в общем, и новыми экспонатами в частности, а главное – друг другом.
Об особенностях характера Борислава можно было говорить до бесконечности. Так, в самом начале знакомства Нонна спросила Борислава:
– Ты любишь детей?
– С чего это ты взяла? – так явно перепугался он, что Нонна не выдержала и расхохоталась. Он смотрел на неё недоумёнными глазами. А Нонна, отсмеявшись, объяснила:
– Просто я подумала, что ты после университета хочешь стать учителем.
– Боже упаси! – вырвалось у него. – Я собираюсь стать журналистом.
– Ага, – подколола его Нонна, – детей ты учить не хочешь, а жареные сплетни выплёскивать со страниц жёлтых газет – самое то.
– Ничего подобного, – обиделся Борислав, – я собираюсь работать в серьёзном журнале, поэтому и учусь на филологическом.
Больше они к этой теме не возвращались. Но очень скоро Нонна поняла, что, несмотря на свой весёлый характер, Борислав – кладезь знаний не только по литературе, языку, но и по истории, философии, он неплохо разбирается в живописи и вообще в искусстве. Любит театр, отдаёт предпочтение классической музыке. А как он фотографирует! И… разводит дома кактусы. Для души, как он ей объяснил.
Нонна не была поклонницей кактусоводства, но разумно рассудила, что её любимый человек имеет право на оригинальное хобби. Хотя лично она предпочитала розы, тюльпаны, пионы, сирень, ландыши. И в этом не было ничего оригинального для девушки её возраста, как, впрочем, и для любой другой среднестатистической женщины.
Было, однако, ещё одно «но». Рассудительную Нонну слегка беспокоило, что скажет об объекте её любви Данила Ильич… Ей очень хотелось, чтобы они понравились друг другу. Тем более что отказываться от Борислава Нонна не собиралась. Так что теперь мяч был на стороне Сафронкова.
Было шесть часов вечера. Хозяин небольшого магазинчика, торгующего всякой снедью и бытовой химией, Эдуард Иннокентьевич Кобенко сам сидел за кассой. Народу было мало, и Эдуард вполне мог смыться, оставив магазин на своего зама Алину Кутафьеву. Алина была тёткой хорошей, покладистой, одна воспитывала двоих сыновей-погодков и никогда не спорила с хозяином по коммерческим вопросам. Звала его наедине Эдиком, по-матерински опекала, подкармливала домашними борщами, котлетами и пирожками, советовала жениться. А он в ответ только посмеивался и подбрасывал ей деньжат сверх зарплаты в те месяцы, когда шла активная торговля и прибыль была ощутимой для его кармана. К тому же он разрешал Алине брать домой из магазина продукты, невольно вспоминая, что они с братом тоже росли без отца. Мать надрывалась на двух работах и слегла, когда они только-только оперились. Эдуард тяжело вздыхал и корил себя за то, что не уберёг мать от хвори и раннего ухода.
Брат его Иннокентий, или, если ласково, Кеша, после школы уехал учиться в Москву, там и остался. А он окончил торговый техникум, решив, что и этого образования ему за глаза хватит. Поначалу Эдуард помогал брату, но потом тот окончил университет и укатил на стажировку в Канаду. Там женился и осел. Эдуард брата не осуждал,